Антиутопия (ЛП)

Я мог бы убить ее в своем маниакальном стремлении поймать Гарри Поттера для Волдеморта. Одно удачно нацеленное заклинание могло бы прикончить ее. Она могла споткнуться, упасть, не суметь защититься от более опытного, более безжалостного Пожирателя смерти. Крэбб вполне мог убить ее. Мерлин знает, он, конечно, пытался. Мой отец мог убить ее в Министерстве на пятом курсе.

До сих пор не могу понять, как мы с Люциусом избежали Азкабана. Не говоря уже о том, что я попросил Гермиону Грейнджер выйти за меня замуж. Быть прощенным иногда может быть изнурительно, особенно когда об этом постоянно напоминают. У волшебников долгая память.

Я обнял Гермиону за талию и притянул к себе, желая ощутить ее тепло. Ненавижу чувство, что никогда не буду в полном спокойствии рядом с ней. Я никогда не расплачусь за то, что сделал в Хогвартсе, и я всегда пытался наверстать упущенное, всегда подвергал цензуре предложения, прежде чем они произносились. Я больше не знаю, что из себя представляет мое настоящее «я». Такая жизнь утомляет.

Она почувствовала мою меланхолию и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать меня в висок.

— Еще рано. Ты хочешь чем-нибудь заняться?

Я хотел пойти домой и заняться с ней любовью перед камином в гостиной. А потом уснуть до следующего года. Но я чувствовал себя виноватым из-за того, как часто отсутствовал, поэтому обычно позволял ей выбирать для нас развлечения.

— Есть что-нибудь на примете?

— Вышел фильм, от которого Рон с Гарри с ума сходят.

О, весело. Я знаю вкус Поттера и Уизли. Последнее, что я видел с Гермионой, тоже было по их сомнительной рекомендации. Фильм назывался «Борат», и я до сих пор жду, когда эти полтора часа моей жизни вернутся.

В итоге мы посмотрели «300 спартанцев», боевик о битве при Фермопилах. Будет достаточно сказать, что вы не смогли бы оторвать мой взгляд от экрана и с помощью металлической лопатки и ванны с жиром.

Позже тем же вечером я занялся с Гермионой любовью у камина в гостиной. И, несмотря на мрачные предсказания, у меня осталось достаточно энергии, чтобы сделать это еще раз, прежде чем отключиться на ковре. У моей бедной жены не хватило духу разбудить меня. Она стащила одеяло из нашей спальни и спала со мной на полу.

========== Глава 9 ==========

Брошенную перчатку невозможно игнорировать. Забавно. Мы с Поттером как мел и сыр. Единственное, что у нас общего, — это Гермиона. И все же, как и Поттер, я никогда не могу отказаться от личного вызова.

Алистер Джей Рентроу был директором отдела управления иностранной валютой, которым я руководил в Гринготтсе. Мы наслаждались новой политической и экономической стабильностью в этом мире после Волдеморта, и другие волшебные страны сделали решительный шаг в поддержке европейской магической валюты.

Я банкир. В особо защищенных хранилищах, которыми я управлял, хранилось золото со всех уголков Европы, Азии, Индийского субконтинента, а иногда и африканских тиранов. Исключение составляла Северная Америка. Волшебное правительство США все еще не доверяло безоговорочно безопасность своего золота стране, которая знала и Гриндевальда, и Волдеморта. Не могу их винить.

В тот четверг утром Рентроу вошел в мой кабинет с улыбкой, похожей на ржавое лезвие бритвы. Я мгновенно насторожился.

Рентроу — нувориш. До его успеха в Гринготтсе его семья была таким же рабочим классом, как пара старых шахтерских сапог. Он ненавидел меня. Я не мог понять почему, пока Филомена не спросила:

— Вы видели, как он пьет чай, мистер Малфой? Он может пройти сотню уроков поведения и прочитать дюжину книг по этикету, но он никогда не будет держать чашку чая как вы.

После этого — помимо того, что я стал немного стесняться того, как держу чашку с чаем, — я начал замечать, как он наблюдает за мной: с легкой усмешкой, замаскированной под постоянное недовольство начальством. Он часто ходил к тому же портному, что и я, но по какой-то необъяснимой причине его брюки всегда были немного коротковаты, или покрой его пиджаков был слишком узок (я подозревал, что к этому имело отношение его злость на весь мир). Он был человеком, не вполне спокойным ни в своей шкуре, ни в среде, которую выбрал для работы. В этом не было моей вины, однако это стало моей проблемой. Я подозревал, что он испытывал смесь ликования и тревоги оттого, что должен быть моим начальником. Он сделал все, что мог, чтобы превратить мою жизнь в Гринготтсе в ад. Я уклонялся и уходил, где это было возможно, но знал, что рано или поздно моя удача закончится.

После того как Филомена провела его в мой кабинет, даже не сказав «доброе утро», Рентроу бросил мне на стол толстую папку.

— Генри Уинкинс ушел в отставку на прошлой неделе. Вы берете на себя оценку безопасности хранилищ.

Я моргнул, а затем потянулся за папкой, открыл ее и посмотрел на бланки с красными пометками.

— Могу поинтересоваться, как долго я буду исполнять обязанности Уинкинса?

— Пока не найдем подходящую замену, — ответил Рентроу. — Вы же знаете, как это бывает. Выпускники хотят пройти стажировку в Министерстве. Никто не хочет работать здесь.