Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 42. Александр Курляндский

Второе лицо без устали накручивало «вертушку». По приказу Блинова ему отвечали, что Президент не может говорить, только пишет. Скажите вопрос, вам напишут ответ. Второе лицо продолжало требовать и наконец пригрозило отставкой. Тогда Блинов призвал Колобкова. Все это время Геннадий Пантелеевич находился рядом, в апартаментах для почетных гостей, вкусно ел, пил свое любимое датское пиво, заигрывал с медсестрами — короче, постепенно отходил, оживал, расцветал после многомесячной «рыночной блокады». Иногда его подзывали к телефону, и он голосом Президента что-то произносил. На этот раз он, по приказу Блинова, популярно объяснил второму лицу, что своей отставкой оно никого не напугает, если хочет, пусть идет. И не только в отставку. Но и дальше… Со всем кабинетом. Еще кое-кто их валютные счета проверит, понимаешь… Звонки прекратились. Больше всего напугал здоровый и сочный голос Президента. Не было и намека на связки.

Но Блинов понимал: это не выход. Рано или поздно Президент должен поправиться и вынуть левую руку из кармана. И тогда все обнаружится. Эх, нашелся бы настоящий! Но — увы. Сотни сотрудников обшарили подземелье. Увы и ах! И выйти на поверхность он не мог. Собаки бы взяли след. Каждый люк, каждый пролом был обнюхан. Что же, что же делать?

Выход был подсказан самим законно избранным всей страной «Президентом».

— Не надо будоражить народ: хрен с ним, с мизинцем, бывает и похуже отрезают, пусть все будет как у «самозванца».

Таким образом, решение принято. Но как его осуществить? Быстро и без потерь. Сам палец не в счет. Без потерь политических. Без слухов и сплетен. Центральная медицинская больница всегда славилась самым высоким уровнем. Оттуда до неба — один шаг. У многих начиналось с пальца. Поэтому решили к ней не прибегать. Разведка донесла, что в нашей стране есть только один гений по отрезанию и возвращению на место любых конечностей. Хотите — аппендицит, хотите — соринку из глаза вместе с глазом. Палец для него — тьфу! Семечки… Но сложность одна. Институт его разогнали, там сейчас центр по подготовке менеджеров для Приокско-террасного заповедника. Говорили, что гений продает свой талант «новым русским». Меняет им пол или внешность. Кому что надо. У одних сексуальные проблемы, у других — с милицией. Найти его практически невозможно. Знает его местонахождение только один человек. Тоже в своем роде гений. Физмат Васильевич Тягунов.

Вот скажите: где должна находиться Русалка, на каком краю бассейна, когда ее преследует Чудовище? Детская игра, забава?.. А если идет атомная война? И «Чудовище» — их подводный флот, а «Русалка» — наш? Но наступила конверсия. Не до «русалок». И обосновался Физмат Васильевич на старом Арбате, у бывшего магазина «Книга», по соседству с нынешним баром «Гиннес». Только однажды за два года торговли его пытались вернуть к основной профессии. Появился симпатичный человек с прозрачными глазами и спросил: правда ли, что Физмат Васильевич именно тот, кто играл с «Русалкой» и «Чудовищем»? «Правда», — ответил польщенный Физмат. А не хотел бы он сыграть в другую игру? «Русалка» — один кандидат, хороший. А «Чудовище» — другой, плохой. И есть еще… нет, не бассейн, а машина голосования. Избиратели приходят на выборы и нажимают кнопки. Одни голосуют за «Русалку», другие — за «Чудовище». Но при любом количестве нажатий проходит «Русалка». «Как это?» — не понял Физмат. «А это уж ваше дело…» Больше ему работы никто не предлагал.

В это весеннее утро Физмат Васильевич чуть припозднился. Шалило сердечко, и он полечил его в «Гиннесе» водочкой и томатным соком. Физмат разложил столик, достал из «дипломата» ордена и медали, протер их замшевым лоскутиком. Лоскут был отрезан от замшевого пальто, подаренного министром еще во времена «бассейнов». Пальто было длинное, пятый рост, другие роста ушли налево, и оказалось настолько длинным, что подметало лестницы; в министерстве — ничего, а вот в его «хрущобе»! Поэтому Физмат полы отрезал, а само пальто продал, вернее, обменял на три бутылки «Перцовки» во времена антиалкогольной компании. Сын его, от первого брака, очень был рад этому обмену. А потом сын стал «челночить» к китайцам и выбросил это пальто. Был жаркий день, сын потел и думал: «А зачем оно мне? Грязное и старое?» И выбросил. И достал из огромной сумки новое, кожаное, там было еще таких пять. «И что я все время это мерзкое пальто носил? Тьфу!» И — в мусорный контейнер. Потом его еще Митька-костыль достал. До сих пор носит.

Только Физмат Васильевич выложил ордена и медали, только протер их лоскутиком от пальто… И «За освобождение Одессы» протер, и «Мать-героиню», и «Отличника боевой и физической подготовки»… Кстати, по причине лечения сердца он не обратил внимания, что ни справа, ни слева торгующих не было. Ни Левы с матрешками в виде членов бывшего Политбюро, ни Мани с «хохломой» из комбината слепых. Никого. Как подошел к нему клиент. Симпатичный. С прозрачными глазами. Подошел, потрогал ордена и медали и спокойно спросил:

— Папаша. А этот, «50 лет Академии»… Он почем?