Антология советского детектива-22. Компиляция. Книги 1-24

— Первая пара, — негромко произнес старший лейтенант, — начинает прочесывание прямо отсюда, остальные рассредоточиваются вправо с интервалами в пятьдесят метров. Движение, — командир посмотрел на свои часы, — начнем через десять минут. Крайние пары должны к этому времени установить зрительную связь с соседями. Всем ясно?

— Ясно, — тихо ответили мы.

— Тогда за дело. Первая пара остается на месте, остальные — на исходные рубежи.

Лученок, Сугако, Танчук и Музыченко ушли по направлению к морю, мы с Демидченко остались на месте. Вокруг по-прежнему было тихо. Вскоре, мы знали, кольцо замкнется и на прибрежных отрогах Крымских гор начнется скрытая охота на «лис». Во время ожидания минуты тянутся долго. Особенно долгими они кажутся, когда не знаешь, что тебе угрожает, с какой стороны надвигается на тебя опасность. Оттого в такие минуты мы начинаем волноваться, нервничать. Вот когда проявляются характеры у людей. В минуты опасности внешнее спокойствие человека— только кажущееся. В нем так же, как и у других, все обострено, напряжено до предела. И разница лишь в том, что внешне спокойный человек находит в себе силы подавить волнение, точнее не дать ему проявиться в реакциях, заметных для окружающих людей. Я смотрю на старшего лейтенанта и не замечаю, чтоб он волновался. А ведь хорошо знаю, что это не так. Неужели он из числа людей, которые отличаются от других особой силой воли? Может быть. Но я думаю и о другом. Сознание, что ты командир, что на тебе лежит особая ответственность за порученное дело, помогает человеку мобилизовать силы духа и вести себя так, как подобает командиру.

Демидченко заметно нервничает. И хотя он молчит, видно, что в душе у него творится неладное. То бушлат одернет, то поправит воротник, то переложит руку на карабине с одного места на другое, то переведет взгляд с командира взвода на старшего лейтенанта, будто хочет спросить: «Ну чего мы стоим? Уже давно пора идти».

— Возьмите себя в руки, — сделал ему замечание старший лейтенант. — Ваш подчиненный и то ведет себя спокойнее.

Подействовало, успокоился Демидченко.

— Пора, — сказал старший лейтенант, взглянув на часы.

Я посмотрел влево. Точно, метрах в пятидесяти от нас стояли два морячка, один из которых — с поднятой рукой, что значило: «Вас вижу». Справа от нас на таком же расстоянии стояли Лученок и Лефер. Мы с Демидченко двинулись в путь: я впереди, он— метрах в десяти от меня. Как в авиации — он прикрывает ведущего.

Метров через пятьсот начался подъем на соседнюю возвышенность. Никаких признаков присутствия вражеского лазутчика мы пока не обнаружили. Шли, как и прежде, молча. Я посмотрел назад, чтобы выяснить, где старший лейтенант и главный старшина, не остались ли они на исходном рубеже или же следуют за нами. Нет, идут «во втором эшелоне». Разделили между собою сто пятьдесят метров пополам и оба с пистолетами в руках следуют за нами. Не успел я повернуть голову, как огромная каменная глыба с грохотом проскочила мимо меня, увлекая за собой лавину более мелких камней. Но оказалось не совсем мимо, все-таки зацепило и меня. Рывок был настолько сильным, что я не смог удержаться на ногах и свалился, увлекаемый скользящими мелкими камнями. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы на моем пути не оказалось кустарника. Я вначале не понимал, кто и что мне говорит. И лишь минуты через полторы осознал, что меня разносит Демидченко:

— Раззява! Идти, как следует, и то не может. Ну и напарничка я себе выбрал. Где карабин?

Я осмотрелся. Карабин лежал внизу, метрах в двадцати от нас. Прибежал главный старшина.

— Что случилось?

— Вот полюбуйтесь, товарищ главный старшина. Вместо того, чтобы выполнять боевой приказ, он смотрел вверх и считал ворон. А места здесь опасные. Вот и досчитался.

— Как же это ты так неосторожно? — обратился командир взвода непосредственно ко мне.

Я все еще никак не мог толком осмыслить происшедшего. Действительно в тот момент я посмотрел назад. Но чтобы оступиться, такого я не припомню. Предположим, что оступился. Ну и что? Ведь до кустарника, за который я зацепился, всего каких-нибудь два-три метра. Да и что могло рвануть меня с такой силой? Чертовщина какая-то. Вдруг резанула меня мысль: «А что, если... Да нет, ты что? Такого не может быть».

— Ну как самочувствие? — спросил командир взвода.

— Да вроде ничего, — ответил я уже бодро.

— А с ногой что? Покажи.

Я поднял свою рваную штанину и успокоился.

— Пустяки. Маленькая царапина.

— Считай, что тебе повезло. Могло быть гораздо хуже. Иди на пост и смени Звягинцева. Пусть бежит аллюром сюда.

— Товарищ главный старшина, да не найдет он вас. Я же чувствую себя вполне нормально.

— Не врешь?

— Как можно, товарищ главный старшина?

— Ну ладно, пошли дальше. Только брось к черту этих ворон, лучше смотри под ноги да по сторонам.

— Есть бросить к черту этих ворон и лучше смотреть под ноги и по сторонам.