Я пытаюсь сделать то же самое хотя я уже и осознала что мои короткие мелированные волосы и купленные мне матерью белые джинсы немедленно уничтожили все мои наличные шансы слиться с толпой.
К счастью в той же комнате мы находим и натягиваем на себя свитера с капюшонами на красной спинке которых стилизованное изображение белого голубя мира.
Более приземленная и замызганная версия того же голубя кружится во множестве экземпляров разбрызгивая содержимое своих кишок на пьедестал того памятника у которого мы вскоре уже стоим раздавая листовки гражданам.
Октябрь и солнечно но просто чертовски холодно и я вскоре понимаю что ужасной ошибкой было забыть взять с собой варежки.
Я стесняюсь просить помощи у других кому и без того мучительно сознавать что я дилетантка.
И тогда я сжимаю зубы и решаю что не позволю ничтожным мелочам повлиять на мою принципиальную работу на благо важного дела.
Я напускаю на лицо легко располагающую робкую улыбку и сосредотачиваюсь на том чтобы меня не затоптали решительно шагающие вперед прохожие.
Вскоре однако я замечаю что почти никому из них не интересна данная им жизненно важная информация.
Некоторые правда берут листовку но я не вижу чтобы кто-нибудь ее читал кроме одного мужчины который бросает листовку на землю пробежав ее глазами.
Меня одинаково потрясает и та легкость с которой он бросает мусор на улицах и его очевидное безразличие к нашему делу.
Равнодушие мужчины особенно поразительно потому что разумеется наше дело это также и именно его дело и наоборот.
Но этого мужчина не сможет никогда никогда понять если не возьмет на себя труд поразмышлять об этом хоть минутку.
Поведение мужчины заставляет меня внимательнее смотреть на снующий вокруг народ и задуматься многие ли из них собственно сознают что наше дело это также и именно их дело и наоборот.
Я прихожу к самому пессимистичному выводу из возможных и моя карьера общественно приемлемой гражданской активности уже грозит оборваться едва начавшись.
И тут одна женщина в туфлях на высоком каблуке и с соломенными волосами тщательно собранными на макушке в узел выхватывает из моей застывшей руки листовку и начинает читать ее не сбавляя торопливого шага.
Дойдя до противоположного края площади и очевидно также до конца листовки она оборачивается чтобы посмотреть на меня ее голени в дорогих колготках сияют на осеннем солнце и она поднимает вверх большой палец.
Я бросаю взгляд на Ээро и Уллу.
Никто из них не заметил случившегося.
Это случилось только и исключительно для меня.
Я улыбаюсь в ответ женщине которая правда уже продолжила путь но это не имеет никакого значения.
Ведь ясно что улыбка этой женщины и небольшой всем народам известный знак рукой искупает весь этот шумный и мерзлый день заляпанный голубиным дерьмом.
Это искупило бы и неделю месяц или даже год.
Даже один человек который вынужден задуматься над чем-то новым или хотя бы заметить крошечный дефектик в своей мертвенно-застывшей картине мира безусловно искупает неделю месяц или даже год.
Ээро, Анна и Улла еще не замечают этого.
Но я уже на первой своей раздаче листовок стала самым стойким воином их маленького отряда.
Слово 4: Освобождение
Черт.
Почему они не могут сказать этого?
Наверняка же они знают.
Общеизвестно, что синий контурный карандаш для подводки глаз подходит к карим глазам.
Что серый карандаш подходит к зеленым глазам.
Что коричневый карандаш для подводки лучше всего оттеняет характерное сияние синих глаз.
Это я много раз читала в тех сдобренных большими фотографиями статьях которые публикуются в женских журналах о макияже для молодых девушек чтобы выгодно подчеркнуть свойственную их возрасту легкую свежесть и и сходство с бутонами розы.
Но таково уж мое везение что нигде разумеется не рассказывают для чего подходит черный карандаш для подводки глаз грифель которого чуть скошен и на другом конце которого белая насадка, похожая на стирательную резинку.
Эта информация была бы для меня как раз сейчас крайне важна ибо в этот момент у меня под рукой нет ничего кроме именно такого черного карандаша для подводки глаз (да и тот стянут из материной косметички и должен быть срочно возвращен на место прежде чем эта ворчливая фурия заметит пропажу своего сокровища).
Кроме того (и прежде всего) я как раз сижу в кабинке школьного туалета для девочек а до начала урока английского ровно две минуты.
То есть действительно надо торопиться.
Я в ярости перелистываю кипу журналов в которых надеялась найти инструкцию но они подло обманули мои ожидания.
Вдруг на глаза мне попадается статья.
В ней огромная фотография кролика со слезящимися красными глазами и какой-то очень непонятной хреновиной у основания хвоста.
Я заглядываю в текст под снимком и выясняю что речь идет о последствиях опытов над животными в производстве косметики.
В статье кудрявая американка без грамма макияжа рассказывает об основанной ею косметической сети выступающей против истязаний невинных живых существ во имя человеческого тщеславия.