Антология современной французской драматургии. Том I

АЛЕН. И нечего так кипятиться, мамзель Эмилия, я же рассуждаю теоретически. Все мы тут люди взрослые, не считая одного несмышленыша. Так ему все равно не понять! Можешь убирать посуду, малыш.

Все встают из-за стола.

(Подходит к Жаку и, глядя на Лауру.) Эту можешь взять себе, если хочется. Но что касается другой, охота запрещена, понял?

ЖАК. Да, месье Ален.

АЛЕН. Да, месье Ален; да, месье Ален…

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Картина первая

Контора

Ален и Жак сидят и чистят обувь постояльцев.

АЛЕН. Ты чего улыбаешься?

ЖАК. Я не улыбаюсь, месье Ален.

АЛЕН. Нет? Ну, ладно.

Пауза. Ален смотрит на Жака, тот опускает глаза.

ЖАК. Простите меня, мсье Ален.

АЛЕН. Хихикаешь в своем углу как дурак…

ЖАК. Я не хихикаю.

АЛЕН. Ну, улыбаешься.

ЖАК. Ничего не могу с собой поделать.

АЛЕН. Она носит тридцать девятый, если не сороковой. (Прикладывает туфлю к своему левому ботинку, подошвой к подошве.) У дочки Лоспиталье сороковой размер. (Смеется.) Велюзу, наверное, нравятся большие ноги. Дайка посмотреть. (Выхватывает ботинок у Жака и сравнивает с тем, который чистит сам.) А у Велюза тридцать шестой. Пьеретту видел?

ЖАК. Она сейчас убирает комнату мадам Эленор.

АЛЕН. Сколько раз тебе повторять: сначала пройдись щеткой, а потом уже суконкой.

ЖАК. Но я так и делаю.

АЛЕН. С этой чисткой обуви… Вечно ты мне устраиваешь концерты. Одну каплю ваксы, говорят же тебе, не больше. У мадам Эленор? Когда пойдешь разносить обувь…

ЖАК. Да, месье Ален.

АЛЕН. Увидишь ее где-нибудь на этаже, скажи, чтобы шла сюда. Ален, мол, желает с ней поговорить. О’кей? Скажи-ка…

ЖАК. Что, месье Ален?

АЛЕН. Странная, в самом деле, у тебя сегодня рожа.

ЖАК. У меня?

АЛЕН. Сходи-ка за толстухой Эмилией. Давай! Одна нога здесь, другая там. Мне надо кое-что с ней уладить. Так дальше продолжаться не может.

Жак уходит. Ален расставляет обувь в ряд по ранжиру на доске, то там то здесь наводя рукой мастера последний глянец. Входит Лаура. Она широко улыбается.

ЛАУРА. Вот бы вам взглянуть, что делается на кухне! Почище любого представления.

Пауза.

Впрочем, мсье Эрик поручил мне передать, что хотел бы с вами поговорить.

АЛЕН. Один поцелуй, красавица моя! (Поднимается на ноги и спешит к ней.)

ЛАУРА. Как, натощак? (Поворачивается к нему спиной.)

Ален подходит и закрывает ей руками глаза.

АЛЕН. Угадай, кто.

ЛАУРА. Э-э… Патрокл.

Ален прыскает. Опускает руки, со спины обнимая Лауру за талию.

АЛЕН. Ты слишком уж приблизила его к себе. С этими греками нельзя позволять никакой фамильярности в отношениях.

ЛАУРА. А сами-то позволяете, с мадам Гермионой.

АЛЕН(хохочет). С этой жирной деревенщиной? Ты хоть видела ее? У нее еще одна складка на подбородке выросла.

ЛАУРА(смеется). Ален…

АЛЕН. Да, мой котенок?

ЛАУРА. Руки не распускайте. Щекотно же.

АЛЕН. И что?

ЛАУРА. У меня работы полно. Я должна сделать всю утреннюю уборку. И потом, я хотела вам сказать, что месье Эрик желает с вами поговорить.

АЛЕН. Ты это мне уже сказала.

ЛАУРА(высвобождается и садится верхом на табуретку Жака). Для него наступили не лучшие времена. Мадам Гермиона на него взъелась. Это серьезно, Ален. Она как с цепи сорвалась. Из-за этого масла.

Стук в дверь.

АЛЕН. Войдите.

Дверь открывается. Входит Мадемуазель Лоспиталье. Она в джинсах, носках, яркой блузке, с косынкой на голове.

МАДЕМУАЗЕЛЬ ЛОСПИТАЛЬЕ. Простите, я хотела узнать, не готова ли моя обувь…

АЛЕН. Вы как раз вовремя. (Последний раз проходится суконкой.) Уже на прогулку? И правильно, сейчас лучшее время дня, солнце только встает.

Мадемуазель Лоспиталье берет свои туфли и уходит.

ЛАУРА. Она хватилась пятилитрового кувшина, который пропал из кладовки. А ключ от замка был только у нее. Она даже ночью с ним не расстается, на шею вешает. Необъяснимая загадка.

АЛЕН(подмигивая). А ты часом этот кувшин не видела?

ЛАУРА(растерянно). Я?…

АЛЕН. Давай, давай, мне ты можешь сказать, я тоже его видел, да и кто только не видел. Она целый день его за собой таскает.

ЛАУРА. А ночью-то, ночью!

АЛЕН. Что ночью?

ЛАУРА. Жак вам не рассказал?

АЛЕН. Жак?