Антология современной польской драматургии

БРАТ ФЕЛИКС. Перестаньте разговаривать. (Показывает картину.) Этот образ, созданный Боттичелли, считается самым прекрасным изображением женщины. Если захотите, я дам вам репродукции, и вы сможете их у себя повесить.

ТЕЛКА. Я хочу.

БРАТ ФЕЛИКС. Это Венера. Вы знаете, как она родилась?

УТЮГ. Так же, как и мы.

БРАТ ФЕЛИКС. Ну и как же?

УТЮГ. Не хватило резинок!

ПАХАН. Ее аист принес.

НАЦИСТ. Нашли в капусте.

БРАТ ФЕЛИКС. Нет! Она восстала из пены морской.

НАЦИСТ(Пахану). Ничего не пойму: он серьезно или прикалывается?

БРАТ ФЕЛИКС(Телке). Возьми. Можешь повесить ее у себя над кроватью.

TEЛKA забирает репродукцию у БРАТА ФЕЛИКСА и вешает ее на стену над своей кроватью.

Затемнение.

Сцена 13

У ЧИЧОЛИНЫ. На ней халатик с оборками. Она расставляет стаканы с чаем. На кровати сидят трое пацанов, руки на коленях, тихие и спокойные.

ЧИЧОЛИНА. Ну, что там у вас? Говорите!

КАБЕЛЬ. А у вас как дела?

ЧИЧОЛИНА. Лучше не бывает. А у вас?

НАЦИСТ. Да вот, малолетку привели.

ЧИЧОЛИНА. У меня нет леденцов.

НАЦИСТ. Он никогда еще… ну, вы понимаете…

КАБЕЛЬ. Целка.

ЧИЧОЛИНА поворачивается и внимательно смотрит на ребят.

ЧИЧОЛИНА. Только он, что ли?

КАБЕЛЬ опускает глаза. Подтягивает кверху левый рукав и украдкой смотрит на часы. Это часы БРАТА ФЕЛИКСА.

НАЦИСТ. Может, расскажете ему, откуда дети берутся?

ЧИЧОЛИНА. А может, еще и показать?

КАБЕЛЬ с гордостью демонстрирует часы. НАЦИСТ кивает и поднимает вверх большой палец.

КАБЕЛЬ. Мммм.

ЧИЧОЛИНА. Вот когда монахи возьмут меня на работу воспитательницей, тогда и расскажу. А за бесплатно ничего не будет.

НАЦИСТ. А вы можете мне…

ЧИЧОЛИНА. Что?

НАЦИСТ. Ну, частные уроки…

ЧИЧОЛИНА. Да ты знаешь, сколько у меня урок стоит? Перед вами специалистка высокого класса. (Смотрит на Нациста.)

Он опускает глаза.

ЧИЧОЛИНА. Кончайте о сексе. Расскажите что-нибудь про настоящую жизнь.

МЕЛКИЙ. Ээээ, какая там жизнь…

ЧИЧОЛИНА. А сидел бы ты щас в тюряге — вот это была бы жизнь, да?

НАЦИСТ. Этот еще мелкий, а за этим вот (показывает на Кабеля) предки приехали, хотят домой забрать.

ЧИЧОЛИНА. Так радуйся, малыш. Нигде не будет лучше, чем у мамы!

МЕЛКИЙ. А он не хочет.

ЧИЧОЛИНА. Ты что, рехнулся? С монахами будешь жить всю жизнь?

КАБЕЛЬ. Лучше это, чем…

ЧИЧОЛИНА. Чем угол в семье? Да они же вспомнили о ребенке. Лучше поздно, чем никогда.

НАЦИСТ хватает КАБЕЛЯ за руку. Тянет к себе, а потом задирает ему рубаху на спине.

НАЦИСТ. Покажи. (Показывает спину Кабеля, всю в рубцах и шрамах.) Вот как они его любят!

ЧИЧОЛИНА смотрит на исполосованную шрамами спину мальчика.

ЧИЧОЛИНА. Что это? (Прикасается к шрамам, а потом обнимает Кабеля.) Ту сволочь, которая это сделала, я бы за яйца подвесила.

КАБЕЛЬ(плачет). Это отец…

Взволнованная ЧИЧОЛИНА притягивает к себе КАБЕЛЯ, прижимает к своей большой груди. НАЦИСТ и МЕЛКИЙ сидят на кровати и наблюдают за КАБЕЛЕМ. Тот все сильнее прижимается к пышному бюсту ЧИЧОЛИНЫ. Кореша кивают одобрительно, мол, так держать. Потом видят, что КАБЕЛЬ подмигивает им и улыбается довольный. НАЦИСТ и МЕЛКИЙ стукаются ладонями.

Затемнение.

Сцена 14

Трапезная. БРАТ КАМИЛЬ сидит за столом, на котором лежат документы КАБЕЛЯ.

ОТЕЦ КАБЕЛЯ. Мы имеем право.

БРАТ КАМИЛЬ. А разве вас не лишили родительских прав?

ОТЕЦ КАБЕЛЯ. За что это?

Сидящий рядом БРАТ ПАВЕЛ достает фотографии.

БРАТ ПАВЕЛ. За это!

МАТЬ КАБЕЛЯ. Но ведь это не доказано.