Антология современной польской драматургии

В этот момент звенит звонок, словно бы призывая всех к порядку. МЕЛКИЙ застегивает штаны, вытирает рукавом слезы. ТЕЛКА встает с пола, застегивается.

КАБЕЛЬ. Пошли молиться.

МЕЛКИЙ. Блевать хочется.

ПАХАН подходит к ТЕЛКЕ и дружески похлопывает его по спине, как будто ничего не произошло.

ПАХАН. Че ты паришься? Ничего же не случилось.

ТЕЛКА недоверчиво смотрит на него.

ПАХАН. Ты думал, эти, ну, того?..

ТЕЛКА утвердительно кивает.

ПАХАН. Пацаны хотели оторваться…

НАЦИСТ. Тоска такая, крыша может поехать.

ПАХАН. Оторваться — милое дело.

ТЕЛКА. Так засунь себе фанату в жопу!

КЕРМИТ. Знаешь что, Телка, мы за тебя помолимся.

Все ржут. В спальню входит БРАТ ХОНОРИЙ.

БРАТ ХОНОРИЙ. Ребята, время молитвы. Сбор в часовне через 5 минут. И прошу вас, во время молитвы не разговариваем. Выдержим хотя бы 10 минут, хорошо?

ВСЕ. Так точно, брат Хонорий!

Затемнение.

Сцена 16

Часовня, аскетичное убранство. Все стоят на коленях перед деревянным крестом с белоснежным гипсовым распятием. Впереди, слегка сутулясь, стоит на коленях БРАТ ХОНОРИЙ.

БРАТ ХОНОРИЙ. Слава в вышних Господу, теперь мы будем хорошими и честными, укрепи нас в нашем решении, аминь.

КАБЕЛЬ. …теперь мы будем хорошими…

ВСЕ. …хорошими и честными, помоги нам, Господи, и укрепи нас в нашем решении…

ПАХАН. Аминь.

БРАТ ХОНОРИЙ. Пресвятая Богородица, будь нашей заступницей у Сына Твоего. Радуйся, Мария, полная благодати; с тобою Господь.

КАБЕЛЬ. Благословенна ты в женах…

ВСЕ. …и благословен плод чрева твоего Иисус.

БРАТ ХОНОРИЙ. Святая Мария, Матерь Бога, молись за нас, грешных, даже и в час…

КАБЕЛЬ. …и в час смерти нашей…

БРАТ ХОНОРИЙ. Теперь мы будем хорошими!

ВСЕ. Теперь мы будем хорошими! Аминь!

Все поднимаются с колен.

Затемнение.

Сцена 17

Все сидят тесной кучкой. Возможно, это то же место, где они только что молились. В центре ПАХАН, который отдает указания. Он говорит, понизив голос, чтобы не услышал никто из посторонних. ФОНАРЬ стоит в стороне, он ведь новенький.

ПАХАН. Слушайте, пацаны, надо залезть в дом навороченного итальянца и забрать ребенка.

НАЦИСТ. Навороченного? Это как?

ПАХАН. Получится примерно по 5 кусков на рыло.

КЕРМИТ. Ни хера себе, сколько бабла!

ПАХАН. Не спеши, все надо обмозговать. Ты, Утюг, получишь бабки и купишь маски и перчатки.

УТЮГ. О’кей. Будет сделано.

ПАХАН. Перед делом получите пушки…

КАБЕЛЬ. Ураааааа!

ПАХАН. Липу.

НАЦИСТ. Липу?

ПАХАН. А на хрен нам нужны настоящие? В четырехлетнюю мелочь будешь стрелять?

ФОНАРЬ (иронизирует). Можно еще маманю замочить.

ПАХАН. А ты, блядь, не встревай.

УТЮГ. А где вы этого пацана хотите держать? Здесь?

НАЦИСТ. У меня на прицеле один подвал.

УТЮГ (издевательски). Прикольно, на куче угля, с крысами…

КЕРМИТ. Он прав, если ребенок заболеет или еще чего похуже, бабло мимо носа пролетит.

ПАХАН (Фонарю, агрессивно). Тебе что-то не нравится?

ФОНАРЬ. А если у итальянца есть охрана или собаки, ротвейлеры, тогда что? Будете в них из своих концов стрелять, пиф-паф?

ПАХАН. Не пизди. За день до этого мы все разведаем, чтоб облома не вышло.

КЕРМИТ. Можно я?

ПАХАН. Я беру малыша, он меньше в глаза бросается. (Кермиту.) Ну а ты чего можешь?

КЕРМИТ. Мы уже такое проворачивали с пацанами с нашего двора, почистили один магазин.

УТЮГ. Рыбный, что ли?

КЕРМИТ (стушевавшись). Да нет, оптовый.

УТЮГ. Пивной ларек небось? (Всем.) Так ужрались, что их всех тут же и повязали.

КЕРМИТ. Утюг, ты что, блядь, пиздишь? Получить хочешь? (Подскакивает к Утюгу, но Пахан разводит их.)

ПАХАН. Классно, если б дверь открыла его баба. Итальянец подозрительный, надо будет его сразу связать. Утюг, купишь еще скотч, только хороший.

УТЮГ. Скотч — самое оно.

ПАХАН. И ни к чему там не прикасаться. Связать родителей, рты им заклеить, чтоб не выли, и забрать мобилы на всякий. И за детеночком аккуратненько наверх.

НАЦИСТ. Говоришь, итальянец на бабле сидит?

ПАХАН. Ну, сидит, это метафора такая.