Антология современной польской драматургии

ТИТУС(перестав улыбаться, серьезно). А я все равно немного стрессуюсь, пап… Как только подумаю, что уже всё… Что шлагбаум… И…

СТАВРОС. А кто тебе сказал, что шлагбаум?..

ЯНИС. Только жене уделяй побольше внимания… Почаще ее… того, и все будет в порядке!

ТИТУС(улыбаясь). Ну, с этим у меня проблем нет!

СТАВРОС. Когда есть жена, другие женщины сами начинают липнуть, сынок… (Смотрит на часы.) Ну, пошли… В костел опоздаем…

Все собираются идти. Берут цветы, подарки, чистят обувь.

ЧЕРВЬ(вытирая туфли). Дарвин говорил, что самцы, которые лучше всех поют, быстрее других вьют гнезда. И это точно! Но он не сказал, почему эти самцы продолжают петь еще долго после того, как найдут жену. (Титусу.) Знаете, почему?

ТИТУС качает головой.

ЧЕРВЬ (подмигнув Титусу). Потому, что, хотя у них и есть жены, их пение постоянно притягивает к ним новых любовниц…

ФИСТАХ. Теперь понятно, почему Хулио Иглесиас поет и поет…

КОРНЕЛЬ. Ну, идем… (Оглядываясь вокруг.) Папа, ты что?.. Сам же минуту назад нас подгонял…

Все смотрят на СТАВРОСА, который стоит у микрофона.

СТАВРОС(во включенный микрофон). Вы тут о пении говорите… А я подумал…

ЯНИС(нетерпеливо). Мы же опоздаем, папа!..

СТАВРОС. Успеем… (Заманчиво.) Ну что?.. На счастье?.. Титус, для тебя…

Остальные медлят. ТРЕТИН становится за синтезатор. ФИСТАХ — за ударную установку, ЯНИС берет гитару, а ЧЕРВЬ — бас-гитару. КОРНЕЛЬ становится рядом со СТАВРОСОМ перед микрофоном. ТИТУС садится у стола.

КОРНЕЛЬ(в микрофон). Для дорогого Титуса, официанта, блудного брата и жениха…

ТИТУС машет рукой, он хочет что-то сказать. КОРНЕЛЬ умолкает.

ТИТУС. Скажите мне… Только серьезно… Это правда, что женщина и мужчина — две половинки яблока?

КОРНЕЛЬ(в микрофон). Нет, это бананы и яблоки в одном мешке!

СТАВРОС(в микрофон). Да хрен с ними, сынок! Если их перемешать, то на вкус очень даже неплохо получается! (Остальным.) Поехали! Три, четыре!

Они начинают играть. СТАВРОС и КОРНЕЛЬ запевают песню о любви. Через минуту все подхватывают.

Во время пения занавес закрывается.

Конец

Перевод Ирины Киселевой.

© By Andrzej Saramonowicza

Анджей Стасюк «НОЧЬ» Славянско-германский медицинский трагифарс

Это не пьеса, это сборник текстов для пения и декламации. Все, что написано — кроме заголовков, — должно произноситься на сцене, все входит в текст.

Нет здесь и четко обозначенных действующих лиц, кроме Души, мертвого Вора и Ювелира. Я понятия не имею, сколько должно быть врачей, сколько женщин, сколько бабок в хоре, сколько воров — приятелей убитого. Для меня они — голоса во мраке, во мраке ночи. Пропоют свое и замолкают. Еще должны кудахтать куры и выть собаки. Так мне это слышится.

Анджей Стасюк

ХОР

Они брали солидный тяжелый автомобиль и въезжали в магазин сквозь витрину.

Забирали золото, серебро, бриллианты и возвращались в свои полудикие города на Востоке. «Гляньте! Гляньте! Уже едут!» Так кричали девушки, которые ждали их, ждали духов, юбок с блестками и обитых кожей сидений в угнанных автомобилях.

И только потом их чуяли цепные псы, псы, стерегущие полудикие города на Востоке.

Здесь они оставляли машины открытыми посреди улиц и площадей и уходили к девушкам, в черное небытие ночи.

Но утром оживал страх. Поэтому они выскальзывали за дверь незаметно, возвращались к своим машинам и принимались колесить по улицам восточных городов. Как древние кочевники — сбившись в стаю, постоянно в движении, всегда начеку.

Стосковавшиеся по вещам бедняки — для них собственность всегда была чужой и никогда своей собственной.