Антоний и Клеопатра

Прошла нундина с тех пор, как он ушел. Ветер сменил направление и подул с севера. С собой он принес дожди и мокрый снег. И в этот день несколько жителей Фрааспы стали жарить на стенах баранину. Запах доносился до лагерей римлян. Так осажденные хотели сказать им, что в городе еще много еды, на всю зиму, и они не сдадутся.

Антоний созвал военный совет. Это было не совещание друзей, но собрание, где присутствовали все его легаты и трибуны, а также старшие центурионы, primipilus и pilus prior, – всего шестьдесят человек. Идеальное количество. Все могли его услышать, глашатаям не надо было повторять его слова, чтобы донести их до последних рядов. Приглашенные многозначительно переглядывались: среди них не было ни одного иноземца. Собрание для легионов, а не для армии.

– Без осадных машин мы не сможем взять Фрааспу, – начал Антоний, – и сегодняшняя демонстрация показала, что городу пока не грозит голод. Мы сидим здесь сто дней, съели уже все, что было на полях. Заплатили большую цену – потеряли две трети наших конных вспомогательных сил.

Он глубоко вдохнул, постарался выглядеть решительным командиром, полностью владеющим собой и ситуацией.

– Пора уходить, ребята, – сказал наконец он. – Судя по сегодняшней погоде, настоящая зима наступит скоро. Завтра, в октябрьские календы, мы уйдем в Артаксату. Жители Фрааспы не ожидают от римских легионов такой быстроты. Завтра утром, когда они проснутся, они увидят только костры. Прикажите людям взять с собой месячный запас зерна. Мулы центурий повезут еду и растопку. А мулов, тащивших повозки, мы используем как вьючных животных. Что не сможем нести на себе, оставим. Только еда и горючее.

Большинство ожидали этого разговора, но никому не нравилось слышать такие слова. Однако в одном Антоний мог быть уверен: римляне не будут оплакивать судьбу вспомогательного войска, которое они терпели, но никогда не ценили высоко.

– Центурионы, до рассвета каждый легионер должен знать ситуацию и понимать, что ему нужно делать, чтобы выжить на марше. Я не имею понятия, что нас ждет при отступлении, но римские легионы не сдаются. Не сдадутся они и на этом марше. Местность такая, что нам потребуется месяц, чтобы дойти до Артаксаты, особенно если будут продолжаться дожди и мокрый снег. Это значит, что дороги превратятся в грязь. Будут морозы. Надо покопаться в ваших мешках и найти носки. Если у кого есть носки из кроличьих шкурок – тем лучше. В бою немалое значение имеют сухие ноги, ибо это нас ждет, ребята. Парфяне используют тактику Фабия – они будут «щипать» отставших, но не будут атаковать всех разом. Хуже всего то, что между этим местом и Артаксатой нет достаточно древесины для костров. Поэтому обогреваться будет нечем. Любой, кто сожжет колья для палаток, часть бруствера или древко от копья, будет выпорот и обезглавлен. Это нам необходимо, чтобы отбивать атаки парфян. Мы не можем доверять иноземным наемникам, включая армян. Единственное войско, которое имеет большое значение для Рима, – это его легионы. И мы их сохраним.

Наступило недолгое молчание, которое прервал Канидий.

– Какой порядок марша, Антоний? – спросил он.

– Agmen quadratum, Канидий, где местность достаточно ровная, а где неровная, все-таки постараемся идти квадратами. Какой бы узкой ни была дорога, мы никогда не двигаемся колонной или шеренгой. Это понятно?

Шепот со всех сторон.

Агенобарб открыл было рот, чтобы спросить о чем-то, но тут в задних рядах началось шевеление. Несколько человек расступились, пропустив к Антонию Марка Тиция. Все заулыбались, некоторые хлопали Тиция по спине.

– Тиций, ты, скотина! – радостно крикнул Антоний. – Ты нашел парфян? Как на самом деле обстоят дела?

– Да, Марк Антоний, я нашел их, – с суровым лицом ответил Тиций. – Их сорок тысяч, командует ими наш друг Монес. Я несколько раз ясно видел его. Он объезжал войско в золотой кольчуге, с диадемой на шлеме. Парфянский царевич, такой же важный, как покойный Пакор, по описанию Вентидия.

Новость о Монесе не явилась сюрпризом даже для Антония, его ярого сторонника. Царь Фраат обманул их, заслал предателя в их ряды.

– Как далеко они? – спросил Фонтей.

– Около тридцати миль, как раз между нами и Артаксатой.

– Катафракты? Конные лучники? – спросил Канидий.

– И те и другие, но больше лучников. – Тиций чуть улыбнулся. – Думаю, катафрактов у них поубавилось после кампании Вентидия. Около пяти тысяч, не больше. Но очень много лучников. Целая конная армия. И они сильно истоптали дорогу. Да еще эти дожди. Наши солдаты пойдут по грязи. – Он замолчал, вопросительно глядя на Антония. – Я так понял, что мы будем отступать?

– Ты правильно понял. Ты вернулся как раз в нужный момент, Тиций. Через день ты не застал бы нас.

– У тебя что-то еще? – спросил Канидий.

– Не похоже, будто они рвутся в бой. Скорее они станут обороняться. Да, они будут нападать на нас, но, если Монес не лучший полководец, чем я думаю, понаблюдав, как он важно разъезжает на своем коне, мы сможем отражать их вылазки, если будем заранее знать о них.