Антоний и Клеопатра

– Цезарь, я – внучка Марка Ливия Друза, плебейского трибуна, который почти предотвратил Италийскую войну, предложив закон о предоставлении римского гражданства всем италийцам. Только его убийство помешало ему завершить задуманное. Я помню, как мне показали нож – небольшой, странной формы, которым режут кожу. Друз умер не сразу. Несколько дней длилась агония, он кричал.

Октавиан внимательно смотрел на нее, не зная, куда она клонит, но чувствуя нутром, что ее слова будут иметь огромное значение. Иногда у его Ливии Друзиллы открывался дар ясновидения. Во всяком случае, некие пугающие сверхъестественные способности.

– Продолжай, – попросил он.

– Друз мог бы остаться в живых, если бы не сделал одного экстраординарного шага, который поднял его статус так высоко, что только убийство могло сбросить его с тех вершин. Он тайно потребовал от всех италийских неграждан дать ему священную клятву личной преданности. Если бы его закон прошел, вся Италия была бы его клиентом и он приобрел бы такую власть, что мог бы при желании править как вечный диктатор. А хотел ли он этого, уже никто не узнает. – Она втянула щеки и стала похожа на умирающую. – Интересно, сможешь ли ты попросить народ Рима и Италии дать клятву личной преданности тебе?

Он замер, потом его охватила дрожь. На лбу выступил пот, застлал глаза, едкий, как кислота.

– Ливия Друзилла! Что навело тебя на эту мысль?

– Поскольку я – его внучка, я умею думать, пусть даже мой отец был приемным сыном Друза. Это просто одна из семейных историй. Друз был храбрейшим из храбрых.

– Поллион… Саллюстий… кто-нибудь обязательно сохранил текст клятвы в хрониках тех времен.

Она улыбнулась:

– Нет нужды открывать карты. Я могу повторить эту клятву наизусть.

– Не надо! Еще рано! Напиши ее для меня, потом помоги мне выправить ее для моих целей. Как только представится возможность, я организую церемонию фециалов, и мои агенты начнут действовать. Я буду неустанно говорить о царице зверей, заставлю Мецената выдумать пороки для нее, составить список любовников и отвратительных преступлений. Когда она будет идти в моем триумфальном шествии, никто не должен жалеть ее. Она такая тонкая штучка, что всякий, кто увидит ее, может проникнуться состраданием, если не будет знать, что она – смесь гарпии, фурии, сирены и горгоны, настоящее чудовище. Я посажу Антония задом наперед на осла и прилажу ему на голову рога. Я не дам ему шанса выглядеть достойно – или римлянином.

– Ты отклоняешься от темы, – тихо напомнила Ливия Друзилла.

– Да-да. В следующем году я буду старшим консулом, так что к концу декабря я развешу объявления в каждом городе, большом или малом, в каждой деревне от Альп до «каблука» и «носка» италийского «сапога». Они будут содержать клятву и просьбу принести эту клятву, если кто-то захочет. Никакого принуждения, никаких наград. Это должно быть сделано добровольно, с чистыми намерениями. Если люди хотят освободиться от египетской угрозы, тогда они должны поклясться быть со мной, пока я не добьюсь своей цели. И если поклянется достаточно много народу, никто не посмеет сбросить меня, лишить полномочий. Если такие люди, как Поллион, не захотят дать клятву, я не стану их наказывать, ни сейчас, ни в будущем.

– Ты всегда должен быть выше возмездия, Цезарь.

– Я это знаю. – Он засмеялся. – Сразу после Филипп я много думал о Сулле и о моем божественном отце, пытаясь понять, где они допустили ошибку. И я понял, что они любили жить напоказ, экстравагантно и железной рукой управлять сенатом и собраниями. А я решил жить тихо, не напоказ, и править Римом как добрый старый папочка.

Беллона была исконно-римской богиней войны еще в те времена, когда римские боги были лишь безличными и бесполыми силами. Ее другое имя – Нерио, существо еще более таинственное, связанное с Марсом, вошедшим в римский пантеон гораздо позднее. Когда Аппий Клавдий Цек построил храм, чтобы Беллона поддержала его в войнах с этрусками и самнитами, он поставил в храме ее статую. И храм, и статуя хорошо сохранились. Яркие цвета регулярно подновлялись. Поскольку военные вопросы не обсуждались в пределах померия, территория Беллоны располагалась на Марсовом поле, за священными границами. И территория эта была большая. Как все римские храмы, этот стоял на высоком подиуме. Чтобы попасть внутрь, надо было подняться на двадцать ступеней, по десять в каждом пролете. На широкой площадке между пролетами, точно в середине, стояла квадратная колонна из красного мрамора высотой четыре фута. У подножия лестницы была мощеная площадка в один югер, где находились статуи великих римских военачальников: Фабия Максима Кунктатора, Аппия Клавдия Цека, Сципиона Африканского, Эмилия Павла, Сципиона Эмилиана, Гая Мария, божественного Юлия Цезаря и многих других, и каждая статуя была расписана так искусно, что все они казались живыми.