Антоний и Клеопатра

– Что именно ты предлагаешь, Поллион? – спросил Октавиан после долгой паузы. – Чтобы мы, те, кто в течение нескольких лет страдал из-за этого безответственного вора и видел пустую казну, теперь восхваляли его? Сказали ему, что все прощено и он может вернуться домой? Тьфу!

– Слушай, – произнес Антоний, став серьезным, – не слишком ли сурово, а? Мнение Поллиона о Сексте отчасти справедливо. Лично я всегда чувствовал, что с Секстом обошлись жестоко, отсюда мое нежелание, Октавиан, расправляться с мальчишкой. Я хотел сказать, с молодым человеком.

– Ты лицемер! – зло крикнул Октавиан. В такой ярости его никто никогда не видел. – Тебе легко быть добрым и понимающим, ты, бездеятельный болван, праздно проводящий зимы в пьянках, пока я ломаю голову, как накормить четыре миллиона человек! И где деньги, которые мне нужны, чтобы сделать это? Да в сокровищницах этого трогательного, ограбленного, оклеветанного мальчика! У него должны быть сокровищницы, полные золота, он столько из меня выжал! А когда он выжимает из меня, Антоний, он выжимает из Рима и Италии!

Меценат положил руку на плечо Октавиана. Рука казалась мягкой, но пальцы так впились в плечо, что Октавиан поморщился и отбросил руку.

– Я пригласил вас сегодня не для того, чтобы вы тут выясняли отношения, – сурово промолвил Поллион. – Я пригласил вас, чтобы понять, сможем ли мы четверо придумать такой способ обуздать Секста Помпея, который обойдется нам дешевле, чем война на море. Ответ – переговоры, а не конфликт! И я надеюсь, что ты, со своей стороны, поймешь это, Октавиан.

– Я скорее заключу пакт с Пакором, отдав ему весь Восток, – ответил Октавиан.

– Похоже, ты не хочешь найти решение проблемы, – подколол его Антоний.

– Я хочу найти решение! Единственное! А именно сжечь все его корабли до последнего, казнить его флотоводцев, продать его моряков и солдат в рабство и дать ему возможность эмигрировать в Скифию! Ибо пока мы не признаем, что именно это следует сделать, Секст Помпей будет продолжать морить голодом Рим и Италию себе в угоду! Этот подлец не имеет ни ума, ни чести!

– Я предлагаю, Поллион, отправить посланника к Сексту и просить его встретиться с нами, скажем, в Путеолах. Да, Путеолы подойдут, – сказал Антоний, излучая добрую волю.

– Я согласен, – тут же ответил Октавиан.

Это поразило всех, даже Мецената. Значит, его взрыв был рассчитанным ходом, а не спонтанным всплеском эмоций? Что он задумал?

Поскольку Октавиан без возражений согласился на встречу в Путеолах, Поллион поменял тему разговора.

– Тебе, Меценат, придется все организовать, – сказал он. – Я намерен сразу же уехать в Македонию выполнять обязанности проконсула. Сенат может назначить консулов-суффектов до конца года. Мне достаточно одного рыночного интервала в Риме.

– Сколько легионов ты хочешь? – спросил Антоний, довольный тем, что можно обсудить что-то, бесспорно находящееся в его компетенции.

– Достаточно шести.

– Хорошо! Это значит, что я могу отправить Вентидия на Восток с одиннадцатью легионами. Ему нужно удерживать Пакора и Лабиена там, где они сейчас находятся. – Антоний улыбнулся. – Опытный старый погонщик мулов этот Вентидий.

– Возможно, опытнее, чем ты думаешь, – сухо заметил Поллион.

– Хм! Я поверю этому, когда увижу. Он почему-то не проявил себя, когда мой брат был заперт в Перузии.

– И я тоже не проявил себя, Антоний! – огрызнулся Поллион. – Может быть, наша бездеятельность объяснялась тем, что один триумвир не счел нужным отвечать на наши письма?

Октавиан поднялся.

– Я пойду, если вы не против. Простого упоминания о письмах достаточно, чтобы я вспомнил, что мне надо написать сотни их. В такие моменты я жалею, что не обладаю способностью божественного Юлия диктовать одновременно четырем секретарям.

Октавиан и Меценат ушли. Поллион в упор посмотрел на Антония.

– Твоя беда, Антоний, в том, что ты ленивый и разболтанный, – едко выговорил он. – Если ты не поднимешь поскорее задницу и не предпримешь что-нибудь, может оказаться, что уже поздно что-либо делать.

– А твоя беда, Поллион, в том, что ты дотошный, беспокойный человек.

– Планк ворчит, а он возглавляет фракцию.

– Тогда пусть ворчит в Эфесе. Он может поехать управлять провинцией Азия, и чем скорее, тем лучше.

– А Агенобарб?

– Может продолжить управлять Вифинией.

– А как насчет царств-клиентов? Дейотар мертв, а Галатия рушится и погибает.

– Не беспокойся, у меня есть несколько идей, – промурлыкал Антоний и зевнул. – О боги, как я ненавижу Рим зимой!

10