Антоний и Клеопатра

– Я не хочу убегать. – Ливия Друзилла откусила от вареного яйца и заела кусочком хрустящего белого хлеба, предварительно обмакнув его в масло. – Я действительно голодна.

– Возьми цыпленка. Повар полил его медовой водой.

Они молчали, пока она ела. Октавиан тоже пытался есть, наблюдая за ней. Он заметил, что она ест аккуратно, манеры у нее изысканные. В отличие от его грубых рук, ее руки были идеальной формы, концы пальцев узкие, с ухоженными овальными ногтями. Они словно порхали. Красивые, красивые руки! Кольца, она должна носить кольца.

– Странная брачная ночь, – сказала она, когда уже не могла проглотить ни кусочка. – Цезарь, ты намерен спать со мной?

На лице его изобразился ужас.

– Нет, конечно! Я не могу даже придумать более возмутительную вещь для меня и для тебя. Времени достаточно, моя милая. Годы и годы. Сначала ты должна родить ребенка Нерона и оправиться от этого. Сколько тебе лет? Сколько лет тебе было, когда ты вышла замуж за Нерона?

– Мне двадцать один, Цезарь. Я вышла за Нерона в пятнадцать.

– Это отвратительно! Ни одна девушка не должна выходить замуж в пятнадцать лет! Это против римских законов. Восемнадцать лет – вот нормальный возраст для брака. Неудивительно, что ты была так несчастна. Я клянусь, что со мной ты не будешь несчастной. У тебя будет свободное время и любовь.

Лицо ее изменилось, она расстроилась.

– Цезарь, у меня было слишком много свободного времени, и это было моей самой большой бедой. Чтение и письма, прядение, ткачество – ничего серьезного! А я хочу какую-нибудь работу, настоящую работу! Нерон держал несколько служанок, но атрий Весты был полон женщин, которые плотничали, штукатурили, укладывали плитку, лечили, драли зубы. Была даже врач, следившая за любимой собачкой Аппулеи. Я им завидовала!

– Надеюсь, любимая собачка была сукой, – улыбнулся Октавиан.

– Конечно. Только кошки и суки. Думаю, им очень хорошо живется в атрии Весты. Мирно. Но весталки должны работать. Экономка сказала, что они много работают. Все достойные люди должны работать, если я не работаю, то никакой ценности не представляю. Я люблю тебя, Цезарь, но чем я буду заниматься в твое отсутствие?

– Тебе будет чем заняться, это я тебе обещаю. Почему, ты думаешь, я женился на тебе, выбрав из всех женщин? Потому что я посмотрел в твои глаза и увидел соратника. Мне нужно, чтобы рядом со мной был настоящий помощник, кто-то, кому я мог бы доверить даже мою жизнь. Есть так много вещей, на которые у меня нет времени и которые лучше подходят для женщины. И когда мы будем лежать с тобой в одной постели, я попрошу совета у женщины – у тебя. Женщины по-другому видят вещи, и это важно. Ты образованна и очень разумна, Ливия Друзилла. Даю слово, я намерен загрузить тебя работой.

Теперь улыбнулась она.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть все эти качества? Единственный взгляд в мои глаза наводит на мысль о безосновательном предположении.

– Я увидел твою душу.

– Да, я понимаю.

Октавиан вдруг поднялся, затем опять сел.

– Я хотел провести тебя на то ложе. Ты, наверное, очень устала, – объяснил он. – Но на нем ты не отдохнешь, на нем неудобно лежать. Поэтому вот твоя первая работа, Ливия Друзилла. Обставь этот дворец, как подобает Первому человеку в Риме.

– Но покупать обстановку – это не женское дело! Это привилегия мужчины.

– Мне все равно, чья это привилегия. У меня на это нет времени.

В ее голове уже возникла идея цвета, стиля. Она засияла.

– Сколько денег я могу потратить?

– Сколько нужно. Рим обеднел, и я потратил довольно много из моего наследства, чтобы хоть немного облегчить его положение, но еще не разорился. Тетраклинис, золото со слоновой костью, черное дерево, эмаль, каррарский мрамор, – все, что хочешь.

Вдруг Октавиан о чем-то вспомнил и вскочил с места.

– Я сейчас вернусь.

Он возвратился, неся в руках что-то завернутое в красную ткань, и положил это на стол.

– Разверни, жена моя любимая. Это тебе свадебный подарок.

В ткани лежало ожерелье и серьги из жемчуга цвета лунного света. Семь ниток. Застежками служили две золотые пластинки. Каждая серьга – это семь жемчужных кисточек, прикрепленных к золотой пластинке с крючком.

– О, Цезарь! – прошептала она как завороженная. – Они великолепны!

Он улыбнулся, довольный ее реакцией.

– Поскольку я считаюсь слишком бережливым, я не скажу тебе, сколько они стоят, но мне повезло. Фаберий из портика Маргаритария только что выставил их на продажу. Жемчужины так идеально подобраны, что можно подумать, они предназначались для царицы Египта или Набатеи, поскольку жемчуг доставлен с Тапробаны – острова в Индийском океане. Но они никогда не украшали царскую шею или царские уши, потому что их украли. Вероятно, очень давно. Фаберий увидел их на Кипре и купил за… конечно, не за столько, сколько заплатил я, но недешево, во всяком случае. Я дарю это тебе, потому что Фаберий и я считаем, что до тебя их никто не носил. Ты будешь первой владелицей этого украшения, meum mel!