Антоша, вставай

— Да что с него брать, ты только посмотри, какие на нем джинсы.

Я зажмурил глаза, проклиная себя за то, что не додумался убрать деньги дальше внутреннего кармана куртки. А мать мне все уши в свое время прожужжала, что деньги нужно хранить в трусах. Сама-то она держала их в лифчике, прямо под грудью.

— Джинсы джинсами! Может, у него выпить есть что?

— Дело говоришь, Картавый. Че, Жиробас, лекарство есть с собой?

Я снова помотал головой.

— Ты что, немой?

И снова жест головой.

— А че тогда головой крутишь-то? Отвечай по-человечески, когда у тебя люди спрашивают за добро. Или ты нас за людей не считаешь?

— Считаю, — пробубнил я.

— О, ребят, он нас за людей считает, — усмехнулся мужчина передо мной. — Ну раз тут люди и человечий язык ты рубишь, то ответь, жиробас, зачем сюда свои ласты приволок?

— Переночевать хочу.

— Вон оно что, переночевать, значит, хочет! — воскликнул мужик. — А раз переночевать хочет, то и деньги небось на ночлег есть?

Я замялся.

— Молчишь.

— Ага, молчит, падла, — протараторил писклявый голос позади меня.

— Можно я пойду? — спросил я и попытался обойти мужика перед собой.

— У нас тут что-то типа налоговой. Чтобы внутрь попасть, нужно, как тебе это сказать-то, отслюнявить нам на горячительное. Сечешь?

— Секу.

— Ну раз сечешь, то гони каждому брату по зеленой купюре или тащи свой зад за выпивкой, вон в тот магазин, — парень справа схватил меня за подбородок и повернул голову вправо. Там виднелась дверь в подвал с красной надписью "Продукты”.

— Каждому по чекушке и по блоку сигарет, понял?

Я кивнул и сделал шаг в сторону магазина.

— Ишь, каков сокол, за дураков нас держит. Знаем мы таких, да, парни?

Парни загудели.

— Стоит тебя отпустить, как потом век не сыщешь. Снимай ботинки и топай босиком.

— Как Иисус, — пропищал мужик за моей спиной.

Раздался мерзкий гогот.

— Вернешься с шестью чекушками и с шестью блоками сигарет, тогда башмаки вернем и в ночлежку пустим. Сечешь?

— Угу.

— Так мы тебя еще защищать от местных стервятников, а там таких пруд пруди. Мы тебе крышей будем, как в старые добрые времена. Тут только так, иначе не выживешь, — проговорил самый дерзкий тип передо мной.

Я послушно снял ботинки и поднял их, чтобы отдать одному из хулиганов.

— Не, ботинки я твои трогать не буду, кинь их на пол и ступай.

31

Взятка местной "налоговой” обошлась мне чуть больше шести тысяч рублей, а кровать в занюханном сарае стоила пятьсот рублей за ночь. Для успокоения я попытался уговорить себя, что буду спать в хорошем номере, но звуки в коридоре этого "заведения” не позволили обмануться. Из-за дверей комнат раздавались рычание и ругательства местных орков. Один громко жаловался на власть, другой блевал и, кашляя, выяснял отношения со своей дамочкой.

"Зверинец”, — подумал я.

Слабость тянула меня на пол. Я с горем пополам доковылял до своего номера. Внутри, на удивление, было спокойно. В комнате размером с кладовку стояло две двухъярусных кровати, как в купе. Сам я никогда не ездил в поездах, но видел в фильмах, да и мать любила рассказать о своих путешествиях в молодости.

Я был вторым гостем. Седой мужик тихо сопел на нижней койке слева от меня. Я разулся, снял куртку и положил ее на стул у окна. Усевшись на свободное место, заерзал от отчаяния. Вспомнились события пятиминутный давности. Пока я шел босиком в магазин за выпивкой и сигаретами для уличной шпаны, мои ноги кусал холодный асфальт. По возвращении я уже почти не чувствовал ступней. Слава богу, я допетрил перепрятать деньги в трусы — перед входом в хостел парни все же решили обшмонать меня, как ОМОН в русских сериалах. Найдя пару тысяч, которые я приготовил для оплаты спального места, они засунули мне их в рот и пустили внутрь. Если бы мать была рядом, она бы им показала: сняла колготки, порвала их на куски и угостила каждого из банды. Посмотрел бы я на них, как тогда они бы запели. И ничего бы они не сделали со Старухой, она пуленепробиваемая и ударостойкая. В воде не тонет и не горит в огне, только шейка бедра подвела, а так стальная бабка, неубиваемая. Я даже подумал о том, что и без операции ее кости могут срастись сами собой. И она снова будет порхать как бабочка и жалить как пчела.

— Пацаны на улице не обижали? — тихо спросил седой мужик.

Я поднял голову.

— Вася Бриллиант, их старший, не стремается последнее забрать.

Мужик не шевелился. Он как спал, так и проснулся. Только глаза открыл, точно парализованный.

— Ты глухонемой?

— Не.

— А че молчишь?

— Так не знаю, что сказать.

Что сказать? Что сказать?

— Тебя Вася Бриллиант обижал?

— Обижал.

— Хорошо поживился?

— Хорошо.

— Ну ты это, сильно не расстраивайся. Деньги такая штука: сегодня есть, завтра нет. Тратить их надо, братец, а не копить. Вот будешь их копить, а потом от переживаний не избавишься. Есть появляется наличка, сразу кути; если будешь копить, тебя обчистит или братва на улицах, или чинуши. Не копи, братец. Живи на широкую ногу.