Анжелика Балабанова pro & contra известных личностей

– Это случилось весной пятнадцатого года. И потом ещё два долгих года до Февральской революции, когда всё стало меняться, как в калейдоскопе. Эта поездка в закрытом вагоне через всю Германию. Инесса с нами в одном купе. Столько дней в замкнутом пространстве, их переглядки, постели рядом – да кто ж такое вытерпит? Я смогла. И дальше – всё вынесу. Ради него, его душевного равновесия, ради нашего революционного дела…

Так и будет, так и будет! Всё, как Крупская высказала в неожиданном своём откровении. Вот они снова вдвоём в номере Анжелики, на четвёртом этаже гостиницы «Националь».

– Отсюда такой прекрасный вид на Кремль! – Надежда позвала её на балкон. – Вон там, напротив Манежа, Володя попросил коменданта Малькова поселить свою сестру. А в квартире напротив – Инессу. Мы тогда жили в Кремле. И как вечер – «мне нужно через Анну статью передать, скоро вернусь». Анна работала тогда ответственным секретарём в «Правде», и я ещё с Женевы знала, что она покрывает их связь. Короче, все всё знали, и все молчали…

На балконе пахло весной. Сытные волны от ларьков накатывали порой с Охотного ряда, но запах цветущей сирени из Александровского сада всё равно перебивал. Они вернулись в номер.

– Да, Володя пытался «провести расставание». Но как только её увидит – всё! Глаза сразу, как у больного. Сам-то молчит, конечно, но я всё по глазам его читала всегда. Галоши ей покупал. С издевательским названием – «Треугольник». И когда он Инессу с миссией Красного Креста отправил, я сразу поняла, что это последний шанс для него. С глаз долой, от греха подальше. Теперь вот Инесса с тобой работать будет…

Да, теперь они работали вместе, Анжелика и Инесса. Выпуск журнала «Коммунистический Интернационал» требовал новых рабочих рук. Беременной Любе Русаковой-Кибальчич было тяжело одной переводить статьи на несколько языков. Даже Горький помогал журналу.

Каждый раз, когда Анжелика приезжала в Петроград, писатель жаловался на Зиновьева.

– Они пачками людей арестовывают. Считают, что я специально извожу их своим заступничеством. Для них любой интеллигент – это контрик. Я и к Ленину иногда обращаюсь, Владимир Ильич никогда не отказывает. А Григория Евсеича это просто бесит. На прошлой неделе он принял меня, а разговаривать не стал. Поигрывает в кресле кисточками шелкового шнурочка, это у него теперь галстук такой. Я ему про расстрелы невиновных, а он молчит, ухмыляется глумливо. А растолстел-то как! Сидит с надменным видом, выставив брюхо, словно китайский божок. Не желаю больше слышать о нём!..

Анжелика молча похвалила себя, что на встречу с Горьким не взяла Инессу, хотя приехали они в Петроград вместе. Приехали, естественно, не белыми ночами любоваться – работали с утра и практически до утра. Откровенничать по-женски не было у них ни времени, ни желания.

А лето надвигалось тревожное, жаркое, душное. Новая власть в колыбели революции просто чудом не задохнулась.

В ночь на тринадцатое мая началось наступление Юденича на Петроград. Пали Ямбург, Псков, Гатчина, Царское Село. Целый полк перешёл на сторону белых, позже гарнизоны фортов Красная горка, Серая лошадь и Обручев также выступили против Советов. В считанные дни противник вышел к Пулковским высотам.

В качестве чрезвычайного уполномоченного в город прибыл Иосиф Сталин. Ещё пару месяцев назад он появлялся иногда в столовой Смольного. Худощавый, молчаливый, похожий на кавалерийского унтер-офицера, он почтительно смотрел на Зиновьева и больше молчал. Теперь это был другой Сталин. Ему ЦК поручил защиту Петрограда, предоставив неограниченные права. Теперь это был самый главный в городе человек.

И он отвёл угрозу очень быстро. Запаниковавший поначалу Зиновьев удивился, как молниеносно Сталин провёл массовую мобилизацию. Причём воевать люди шли с желанием. Тут немало сыграло и то, что красноармейцы получали повышенные пайки и право дважды в месяц бесплатно отправлять продовольственные посылки своим родным. Даже Виктор Серж добровольно записался в Петроградский коммунистический батальон.

Через полтора месяца белых отогнали, мятежные форты сдались. Третьего июля провожали Сталина в Москву: пленум ЦК выразил полное удовлетворение его деятельностью и решил направить его на Западный фронт. В кабинете председателя Петросовета собрались узким кругом: сам Зиновьев, его жена Лилина, ответственные работники исполкома Коминтерна Балабанова и Арманд, а также чекист Берзин. Стол был накрыт богато, но Сталин отказался от угощения.

Он обошёл всех, пожал руки, главу Петрограда даже приобнял. И кто мог знать тогда, что всего лишь через семь лет этот немногословный, суховатый человек лишит Григория Зиновьева всех постов и скажет:

– Он оказался сволочью!

Впрочем, до «большого террора» и расстрельных приговоров ещё далеко, кошка ещё поиграет с мышками. Пока расстались по-доброму.