Анжелина и холостяки

Джерри отошел к двери и вернулся с подносом. Плошка с супом, тарелка с разными соленьями и стакан имбирного эля. Джерри поставил поднос на тумбочку:

– Вот, перекуси.

– А что там?

– Ничего особенного. Куриный бульон с вермишелью, немножко перчика. Я обычно готовил такое для младшего брата, когда он не ходил в школу.

– Я и не знала, что у тебя есть брат.

– Был. У него еще в детстве обнаружили рассеянный склероз. Он умер, когда ему было тринадцать.

– Боже мой. Прости, я не знала.

– Ничего… Он был замечательным парнем. Видела бы ты его на бейсбольном поле, еще до болезни. Отличный был мальчишка. – Джерри присел на стул рядом с кроватью.

– Как его звали? – Анжелина зачерпнула бульон, подула.

– Кевин. Ну, как суп?

– Горячий. Отлично, – с благодарностью сказала Анжелина.

– Надо было бросить туда кубик льда, чтобы немного остыл. Итак, все, кроме Джиа, разошлись, но передавали тебе свои поздравления. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Как ни странно.

– Ты отлично держишься.

Анжелине было тепло и уютно, горячая жидкость скользила по пищеводу, казалось проникая глубоко внутрь тела. Такое чувство бывает, когда влезаешь в старый растянутый свитер. Но все же что-то ее тревожило. А да, странно и очень непривычно – в ее спальне другой мужчина.

Она села чуть ровнее, поправила подушку.

– Спасибо, Джерри.

Джерри тоже посерьезнел.

– На здоровье. Я пойду вниз. Джиа собирается здесь ночевать, а я покручусь тут еще немного, помогу прибраться. Зови, если что понадобится.

– Еще раз спасибо, – сказала вслед ему Анжелина.

– Не за что. С Рождеством, Анжелина.

В столовой Джерри обнаружил Гая. Джиа поставила на стол три кофейные чашки, три маленькие рюмки и бутылку анисовки.

– Я думал, ты ушел, – буркнул Джерри, усаживаясь на свое место.

– Джиа предложила выпить. – Гай разлил по рюмкам вязкую лакричную настойку. – Твое здоровье.

Мужчины чокнулись, сделали по глотку.

– Salute, – отозвался Джерри.

– Как она? – спросил Гай.

Джерри улыбнулся:

– Она молодцом.

– В смысле, как она себя чувствует? Ты спросил?

– Ну разумеется, спросил. Она в порядке.

– Я загляну утром, – пробормотал Гай себе под нос. – Уверен, ей захочется об этом поговорить с кем-нибудь.

– А я уверен, что кухня завтра не работает. – По лицу Джерри сложно было понять, что он имеет в виду.

Гай спокойно посмотрел прямо в глаза Джерри:

– Что это означает?

– Я только что сказал, что она прекрасно себя чувствует, вот и все. И не думаю, что ей нужны утренние визиты.

– Слушай, я желаю Анжелине только добра.

– И я тоже.

– Кофе готов. – В дверях возникла Джиа с кофейником и пристально посмотрела на парней.

Джиа устроилась напротив, Гай передал ей рюмку, Джерри положил сахар в кофе – оба на некоторое время отвлеклись друг от друга. Джиа задумчиво подула на свой кофе, дождалась, пока все внимание обратится на нее.

– Я выросла с двумя братьями и кучей их приятелей, – начала она. – Так что, скажу вам, я все вижу и все понимаю, ясно?

Лица у мужчин были слегка виноватые и одновременно упрямые.

– Я хорошо знаю Анжелину, – продолжала Джиа. – И если уж кто и может с таким справиться, так именно она. Но это серьезное испытание, с какой стороны ни глянь. Моя задача – и ваша тоже – сделать так, чтобы она знала, что не останется в одиночестве. Но ей сейчас нужны друзья, а не любовники. Capisci? [22]

– Мы ведь просто хотим помочь, – пробормотал Гай.

– Да, мы все хотим помочь. Не стоит беспокоиться, Джиа, – добавил Джерри.

– Я и не беспокоюсь, – вздохнула она. – И иду спать.

Джиа проводила гостей до двери, обняла обоих на прощанье и с последним «buono Natale»заперла дверь. Задергивая шторы, она видела, как Джерри и Гай поговорили о чем-то, потом пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Они не годились ей даже в сыновья – слишком молоды, но Джиа понимала, что тем не менее это взрослые мужчины с собственным жизненным опытом, о котором она понятия не имеет. И неизвестно, что означало это рукопожатие – перемирие или сигнал «пусть победит сильнейший». Но все же она достаточно хорошо знала их, чтобы быть уверенной: оба порядочны, и надеялась в глубине души, что в этой ситуации они будут руководствоваться лишь одним чувством по отношению к Анжелине – уважением.

Шли недели, Анжелина привыкала к новому образу мира. Завтраки и обеды продолжались по расписанию, хотя меню стало несколько проще, спокойнее, полезнее, – а еще ей гораздо больше помогали по кухне. И прежде внимательные и вежливые, ее клиенты все разом стали исключительно предупредительны. На стол теперь накрывали все вместе, как в большой семье, а уж прибрать или помыть посуду ей и вовсе не позволяли.