Аомби

К платформе подъезжает автобус, двери открываются. Пассажиры с тревогой смотрят на меня. Они боятся, что автобус отвезёт их на фронт, или на вредное производство, или в лабораторию. Центр похищает жителей. Аомби в это не верят, но часть из них насторожена. Если автобус с жителями пропадает, то власти заявляют, что его взорвал диверсант и показывают по проекциям фальшивые фотографии.

Я поднимаюсь в автобус. Места у входа занимают в первую очередь. Аомби, севшие дальше, пытаются что-то разглядеть в щелях тонировки. Доступ в кабину водителя заблокирован.

Во время езды автобус мотает из стороны в сторону. Я крепко держусь за поручень. Один Аомби упал и катается по проходу не в силах подняться.

— Городская больница, — буркает динамик.

Я выхожу из автобуса и направляюсь в посеревшее здание с красным крестом. Внутри царит атмосфера переполненного военного госпиталя. Коридоры забиты Аомби с ножевыми ранениями, различными травмами и ушибами. Стоит ужасная вонь давно немытых тел.

Неадекватное состояние Аомби приводит к большому числу бытовых конфликтов, которые часто заканчиваются мордобоем и поножовщиной.

Врачи не успевают спасать пациентов, вдобавок, они сами больны, поэтому не могут оказать качественную медицинскую помощь.

Я поднимаюсь на третий этаж. Вопли, стенания остаются за двумя толстыми дверьми. Это тихое место больницы, здесь есть охранники. Они следят за палатами с уцелевшими, находящимися без сознания. Власти надеются, что люди выйдут из комы, и их можно будет эксплуатировать. Тут лежит и моя мама.

Познакомившись с Егерем, я попросил его выяснить, что стало с моими родителями, после того, как Аполис уничтожил наш город. Егерь узнал, что мои родители спаслись, но попали в крупную аварию на дороге. Отец скрылся, оставив маму истекать кровью. Почему он так поступил? Может из-за болезни? Маму спасли, но она впала в кому. Аомби как-то поняли, что мама здорова. Может отец написал записку, или она приходила в сознание. Как бы то ни было, маму держат в отделении покоя, проводят опыты, забирают образцы тканей и крови. Я выбил себе пропуск, как родной сын, хотя это огромный риск. Кэт, подвергая себя опасности, устроилась сюда на работу. Она сделала это ради меня, чтобы мне было спокойней. Выкрасть маму сложно. Самое плохое, что она может не перенести транспортировку.

Показав пропуск охраннику, иду по коридору, встречаю Кэт. Она в белом халате, волосы собраны в пучок на затылке. Кэт удивляется моему появлению, поднимает вверх брови. Я ласково смотрю на неё.

Кэт заметила, что я подрался, однако, скрыла своё беспокойство. Может быть, она сердится на меня за то, что я вопреки её просьбе встретился с Элизабет? Представляю, что случится, когда Кэт узнает подробности моего свидания. Будет злиться на меня, как зверёк.

Мамина палата состоит из стеклянных перегородок и просматривается из коридора. Внутри перегородки непроницаемые.

Я подхожу к маме. Её лицо бледное, худое; дыхание тихое, ровное.

— Здравствуй, мама, — шепчу я. — Прости, давно не был, — касаюсь её руки.

Сижу возле мамы, прислушиваюсь. Возле её кровати я всегда теряю счёт времени.

Я просыпаюсь от лёгкого толчка. Кэт пришла за мной.

— Пора идти, — тихим голосом говорит она и суёт записку в руку.

— Прости меня, — бормочу я спросонья. — Ещё не знаешь за что, но прости, пожалуйста. Мы будем жить вместе, скоро, обещаю.

Кэт счастливо улыбнулась.

— Купи нам вина на ужин. — Она нежно гладит меня по животу.

Записка Кэт короткая: «Торговый центр, распродажа, 14.00». Власти Центра затеяли распродажу, чтобы перед выборами поднять рейтинг действующего Лидера Мёрфи. Нельзя упустить возможность запастись продуктами.

Подремав в больнице, я протрезвел. К счастью, у меня был при себе пробник 200 граммов виски. Я выпиваю его на улице.

Мне трудно дружить с Аомби. Я не могу им доверять. Всё же у меня есть приятели из числа заболевших. Одну зовут Рейчел. Она работает в такси, подвозила меня в больницу, и теперь часто стоит здесь на парковке.

Открыв дверь такси, сажусь к стройной темноволосой девушке, одетой в чёрную кожаную куртку и чёрные брюки. На голове у девушки чёрная фуражка.

— Малыш, ты ничего не перепутал?! — сурово говорит Рейчел, не взглянув на меня. Её правая рука медленно тянется к шокеру под сиденьем. Таски иногда грабят, поэтому пассажиры обязаны садиться сзади за противоударным стеклом.

— Рейчел, это же я.

Рейчел косится на меня, её губы кривятся в довольную усмешку. Она выпрямляется.

— Куда тебя, Шон? Может, в отделение Погонщиков?

— Не сегодня.

— На распродажу собрался?

— Угадала.

— Сама поеду в ближайшие дни. Когда ещё будет Профилактика?

— Наверное, не скоро.

Рейчел не делает инъекций Временного, хотя может позволить их себе. Лучше бы она боролась с болезнью. Ведёт плохо. Такси задевает заградительные борта, врезается на небольшой скорости в бамперы других автомобилей, резко без предупреждения перестраивается с полосы на полосу. Рейчел наклоняется и кладёт голову мне на плечо, дышит мне в шею. Я помогаю ей управлять, придерживая руль снизу.

Рация зашипела: