Аомби

Вывеска боя «Поколение против уцелевшего» привлекла внимание в других городах региона, в том числе в Аполисе. Наш с Каеном поединок взлетел из низов предварительного карда, до второго по значимости события вечера. Коэффициенты 1,11 на Каена и 7 на меня. Сын Мёрфи явный фаворит, но ставка на уцелевшего заманчивая — можно усемерить свой капитал. Однако, Аомби возненавидят того, кто рискнёт поставить на меня, сочтут предателем, который симпатизирует преступнику, врагу. Конечно, будь это нормальный мир, коэффициент был бы наоборот в мою пользу. Как больной человек, смутно осознающий себя, может победить здорового? В двух случаях: если его противник не умеет драться или, если поединок будет нечестным. Мёрфи прекрасно понимает, что просто так Каену меня не победить. У Лидера нет выбора — ему придётся подстроить всё таким образом, чтобы я обязательно проиграл.

За три дня до выборов Джемисон решил уменьшить феноменальный рейтинг Мёрфи. По опросам, которые не проводились, действующий Лидер набирал 97 % голосов. Сторонники Джемисона захватили несколько машин с проекторами и всю ночь колесили по городу, транслируя запись из хранилища лаборатории Центра, на которой Мёрфи признался в том, что не собирается лечить жителей. Рано утром к Центру поплелись недовольные Аомби с картонными плакатами, на которых корявым почерком было написано: «Мёрфи — обманщик!», «Мы не Аомби!», «Вылечите нас!». Снайперы расстреляли толпу. Погонщики прогнали жителей. Вечером в проекциях Мёрфи сказал, что запись из хранилища лаборатории Центра является подделкой — всё это якобы диверсия Северного, враг пытается дестабилизировать ситуацию, спровоцировать беспорядки и посеять смуту в городе накануне выборов.

Обычно после протестов по убогим кварталам ударяла «вражеская» артиллерия, а над Центром взрывались салюты, но в этот раз всё случилось с точностью наоборот. Наёмники, которым заплатил Джемисон, напали в пригороде на батарею артиллерийских орудий. От Мёрфи туда уже поступил преступный приказ обстрелять ночью улицы города. Лидер рассчитывал в очередной раз сплотить население перед общей угрозой, которой не существовало. Наёмники развернули орудия в направлении Центра и ударили по зданиям силовых структур. Для властей атака оказалась чувствительной. Они бросили спецотряды наперехват диверсантам. Наёмники отступили, но перед этим порадовали жителей убогих кварталов роскошным салютом.

Сэм раскрыл мне стратегию переворота: основные войска Центра в данный момент ведут ожесточённые бои на севере и не успеют вернуться назад, если что-то случится, сторонники Джемисона проникнут в Центр через подземные тоннели, завладеют арсеналом, вооружившись, начнут пробиваться к Арене.

Вечером накануне переворота меня вызывают к Джемисону. Кэт понимает к чему всё идёт, у неё начинается истерика. Я долго успокаиваю Кэт, с тяжёлым сердцем расстаюсь с ней.

— Ты сам доберёшься до своих врагов, — говорю я Джемисону, зайдя в его кабинет. — Я принесу больше пользы в наступательной операции, нежели на Арене.

— Нет. Твоё участие в бою необходимо. Ты задержишь Мёрфи, пока не наступит его конец. Мёрфи не должен уйти с Арены живым, иначе при помощи армии Аполиса, он вернёт себе Центр обратно и восстановит свой «отравительный» режим.

С Джемисоном спорить бессмысленно. Он может заблуждаться. Он до сих пор не вылечился.

Джемисон достаёт из ящика стола четырёхунцевые перчатки.

— Судьи могут забраковать и выдать другие, но всё же. — Джемисон протягивает мне перчатки. — Внешне они выглядят, как спортивные. Внутри есть капсулы, которые сделают наполнитель твёрдым. Тебе нужно хотя бы раз плотно попасть по Каену.

Джемисон хочет, чтобы я подлым поступком деморализовал Лидера. Если я воспользуюсь преимуществом и размозжу голову Каену, то Мёрфи казнит меня. Потеря сына будет для Мёрфи большим ударом, и во время штурма он может растеряться, отдать неверный приказ.

Я следую за Джемисоном в гараж. Мы садимся в чёрный длинный автомобиль без вмятин. Под видом личного телохранителя Джемисона я еду в Центр. Настроение плохое.

Чувствую противный страх перед неизвестностью. Я завёл себя в западню.

Автомобиль паркуется на стоянке возле круглой высокой Арены. На здании висит огромный плакат с изображением бойцов, которые сойдутся в клетке. Моё лицо искажено в фоторедакторе гримасой сумасшедшего. Даже у меня оно вызывает крайне отрицательные чувства, что уж говорить об Аомби. Я присматриваюсь к плакату и замечаю несколько десятков пулевых отверстий. Возмущённые Аомби стреляли в плакат. Кто-то промахнулся и попал в изображение Каена. Плакат с его стороны аккуратно подклеен.

Джемисон протягивает мне руку. Я пожимаю её. Джемисон многое сделал для уцелевших, я бы был ему благодарен, но он пригласил меня на казнь.