Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

На кровати спала женщина. Некогда короткие темные волосы отросли и теперь завивающимися прядями прикрывали ее грудь. Лицо, болезненно-бледное, как и всегда, оставалось спокойным. Неважно, спала она или бодрствовала, от нее исходило поразительное спокойствие и мягкость.

“Как же так?”,— промелькнула в голове мысль.

— Она нас слышит? — Авалона присела на краешек кровати и нашла руку матери. Пульс настолько медленный, что казалось, еще немного и ее сердце остановиться.

— Нет.

— Он же обещал, — ее голос сорвался.

— Авалона, милая, король не обещал излечить маму, — хмурый голос отца застал ее врасплох. — Он сказал, что не даст ей умереть.

Авалона медленно встала с кровати и повернулась. Ее глаза метали искры, словно два скрещенных клинка.

— Я рисковала головой! Отправилась в империю на тринадцать лет, лишилась семьи! — с каждым словом решимость всадницы росла. — Сбежала из тюремных подвалов, выкрала королевскую реликвию! И для чего? Чтобы услышать: он не даст ей умереть?

Отец стиснул зубы, отводя взгляд.

— А ты заметил, как ловко король играет с формулировками? — вдруг спросила Авалона. — Его правление должно было ознаменовать новую эру.

— К чему ты ведешь? — прищурился рыцарь.

— Пророчество.

Уголки губ отца приподнялись, сформировав снисходительную улыбку.

— Это всего лишь сказки, милая.

— А вот и нет! — жарко возразила Авалона. — Истинный правитель Примории существует. И он здесь, в замке.

Мужчина бросил полный печали взгляд на Геру, мать Авалоны, и покачал головой.

— Твоя мама тоже верила, что наступит день, когда мы будем жить спокойно. Когда люди не будут боятся бесчинств фейри, а волшебные твари продолжат существовать в своем собственном мире. Когда два народа смогут ужиться вместе. Но этого не произошло. Король поддался распутным желаниям и даже не замечает, как альвы, не стесняясь, властвуют в Карлеоне.

Он не хотел ничего слышать, не хотел принять правду. И тогда в ее голове, словно яркая вспышка света, возникло воспоминание.

— А если я скажу, что смогу спасти маму?

Отец даже не посмотрел на нее.

— Котел Возрождения, который мне удалось украсть, — скороговоркой проговорила Авалона, — он спасет ее.

— Не спасет, — мужчина раздраженно махнул рукой. — Не знаю, что с ним сделали имперцы, но он бесполезен. Уже бесполезен.

— Как? — ее голос осип, а глаза расширились от удивления.

Этого просто не может быть, ведь ей удалось спастись. Выжить после пожара в Часовом Архиве. Если Котел все это время был неисправен, то… почему она все еще жива?

— Мама, она умрет, да? — безжизненным голосом спросила Авалона. Сухие глаза начало нестерпимо жечь.

Ответа она так и не получила. Авалона надела это платье только ради нее, заплела волосы, только чтобы увидеть ее улыбку. Все старания оказались бессмысленными. Гера больше не проснется.

Девушка наклонилась к матери. Ее волосы пахли пудровым шампунем. Авалона коснулась губами ее лба. Кожа Геры была ни холодной, ни горячей. Быстро отстранившись, всадница понеслась в сторону выхода. Грудную клетку сдавливал жар, а голова кружилась. Привалившись к стене, она выдохнула.

Все старания зря, обещания короля ничего не стоили, а Гера практически мертва. Авалона хотела закричать от разрываемой изнутри боли, но смогла только хрипло выдохнуть, отделиться от стены и направиться дальше по коридору.

Ее жизнь рушилась. Она предала друзей ради королевства, которое отняло у нее родных. Предала командира ради короля, который ее обманул. Авалона остановилась посреди коридора, освещенного солнечными лучами, проходящими через окна. Развернулась к стене и ударила кулаком со всей силы. Потом замахнулась и ударила еще раз. Она била стену, и хотя растения смягчяли ее удары, кожа на костяшках все равно протерлась до крови.

В очередной раз занося руку, всадница совсем не ожидала, что ее кто-то остановит. Но ее руку аккуратно перехватили, произнеся:

— Стена не самый умелый соперник, леди.

— Сэр Пеллеас, — ничуть не смутившись, Авалона обернулась, присев в коротком реверансе.

— Слышал о вашем горе, — мужчина потер подбородок, на котором отрастала щетина, — ваша матушка… чем она болела?

— Летной хворью, сэр, — почтительно выдавила девушка.

Рыцарь чинно кивнул. Его глаза оставались безучастными, и Авалона не понимала, почему мужчина просто не прошел мимо. Неужели она выглядит настолько жалкой? От этой мысли стало неприятно. Впервые за долгое время она вспомнила Хагалаза и его бесценные уроки.

Нет. Чего она точно не потерпит, так это жалости к себе.

— Да, припоминаю. Несколько десятилетий назад сей недуг скосил половину жителей Примории. Ваша матушка была в их числе?

— Все верно, сэр.

— Что ж, я впервые вижу, чтобы болеющий летной хворью прожил столь долгую жизнь.

— Лучшие врачи Примории поддерживали жизнь в ее теле, — сказала Авалона и не солгала. Именно таким образом Артур обошел обещание, данное маленькой девочке. Король понимал, что нет более крепкой связи, нежели связь родителя и его ребенка. Он знал, что Авалона пойдет на все, чтобы спасти жизнь матери.

— Но это ее не спасло, правда?