Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Иэн не подал даже малейшего признака удивления, но внутри поднялась волна изумления. Чужестранка пыталась убить короля? Быть этого не может. Она потратила все свои силы, чтобы спасти их жизни в лесу. Она освободила даже его, не смотря на свой страх.

Разве Этери способна на такое?

— Не знаю, — это была правда. Иэн не знал, почему Чужестранка решилась на это, но Артур ему не поверил.

— Вы уверены? — он провернул простое золотое кольцо не безымянном пальце левой руки. — За ложь придется заплатить кровью.

Участь, уготованная ему судьбой. Этого не сбежать, не скрыться. Артур казнил бы его в любом случае, даже если бы Иэн раскрыл ему часть правды. Но он не стал этого делать. Его глупые поспешные решения привели к тому, что он оказался здесь, и если и винить кого-то, то только себя. Сквозняк прошелся по его рукам, металл от кандалов ощущался так, словно они были вырезаны изо льда.

Всадник был готов пролить кровь.

— Уверен, — безэмоционально сказал Иэн, — она знала, что делает.

Король медленно повернул голову в его сторону, но хэлл смотрел не на него, а на мужчину, отложившего бумагу подальше. Он вздохнул, поднимая на Иэна усталый взгляд, и качнул головой.

— На плаху его.

Такие простые слова с таким страшным значением, повисли между ними.

— Ваше Величество, он еще может нам пригодиться, — осмелился поспорить Ланс.

— Нет. Он нам не нужен.

После этих слов в помещение проникли два альва, связали всадника по рукам и ногам гибкими лианами и потащили за собой.

Иэн не сопротивлялся. Просто не мог. Его спустили с лестницы, он чудом не свалился в воду, которой был затоплен весь первый этаж. И на этом все? Его жизнь оборвется здесь от удара топора? Он волочил свое существование только потому, что в глубине души надеялся покинуть империю, стать свободным, покорить вершины холмов и дремучие леса, играть, чтобы душа пела. Иэн слышал музыку в каждом порыве ветерка, в каждом звоне разбитого стекла. Он слышал, как звучат человеческие души, и хотел слушать их вечность.

Но все это больше не имеет смысла.

Альвы взмахнули руками, и лианы протащили его через мост, ведущий в город. Карлеон просыпался. Зазвенел тревожный колокол. Люди повыбегали на улицу, кто в чем был: в рваных рубашках, ночных сорочках, со смешными колпаками на головах, сонные, все еще досматривающие свои сны. Одним из немногих развлечений для них были казни. Артур был прав. Чем чаще они смотрят, тем быстрее растет их страх. Люди боялись смерти, но все равно столпились около эшафота.

Альвы остались внизу. Палач уже ожидал Иэна на помосте. Лианы затащили его наверх, силой поставив на колени перед обрубком дерева. Сколько жизней полегло на этом самом месте? Вскоре прибавится еще одна.

Палач, облаченный в черную мантию, закутанный в ткань с ног до головы, поднял свою секиру и подошел к пленному.

Один из альвов, стоящих перед народом, безжизненно зачитал приговор:

— За незаконное проникновение на территорию Приморского Королевства, похищение принцессы Лилит Пендрагон и сокрытие правды мужчина по имени Иэн приговаривается к смертной казни.

О чем думает человек перед смертью? Вряд ли о ярких красочных вспышках, окрасивших небо в синие и красные цвета. И не о перезвоне колоколов. Иэн думал о том, что вся его жизнь состояла из желаний его отца, который видел в сыне всадника. Когда Иэну, наконец, выпал шанс выбрать, как ему дальше жить, он угодил на плаху. Иронично? Губы всадника сложились в жесткую усмешку.

Северный ледяной ветер, совсем как он сам, растрепал его белоснежные волосы. Ветерок ласково коснулся линии скул всадника, провел по лицу, успокаивая. Смерть — всего лишь начало. Иэн не боялся, но сожалел о том, что больше никогда не войдет в родной дом и не услышит тихий голос матери. Больше никто не утрет ей слезы от боли, которую приносил ей отец.

А еще он больше не увидит Чужестранку. Он вспомнил ее решительные глаза, добрую улыбку и песню, которую она подарила озеру Сожалений.

Кровь протекала меж пальцев,

Обжигая руки ее,

Если бы она только знала.

Чье сердце в руках у нее.

Сердце в его груди билось, только когда она была рядом. И только с ней он мог быть собой.

— Прости, моя милая Чужестранка, — едва слышно сказал он, поднимая голову к небу, — я не сдержал обещание.

На него упала тень. Рядом возвышался палач. Вот и все. Его голова лежит на пне, а секира стремительно поднялась в воздух.

Интересно, с какого удара она сможет отрубить ему голову полностью?

Сердце пропустило удар.

Воздух рассек громкий свист, и секира упала рядом, вонзаясь между досок в деревянный помост. Иэн с недоумением воззрился на палача. Из его груди торчала стрела с черно-алым оперением. Всаднику знакома эта стрела. Не может быть…