Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Хагалаз выдохнул. Он уже собирался поставить де Хэльда на место, указав на его неправоту, но тот склонился и тихо прошептал:

— Я понимаю, почему ты не хочешь афишировать предательство девчонки. Ты ведь не просто так появился тогда в том коридоре? У нее хорошенькая мордашка и, уверен, фигура под доспехами тоже ничего. В столь юном возрасте стать дьердом, будучи женщиной… — он сделал многозначительную паузу, — Если Филберт узнает, что ты спишь не просто со своим дьердом, но еще и с предательницей, тебя быстро отправят в отставку. Своя шкура к телу ближе, не так ли?

Обен де Хэльд усмехнулся, а Хагалаз думал только об одном. Как же сильно он хочет стереть эту усмешку с его лица. Человеку, привыкшему принимать решения на холодную голову, впервые было сложно подавить собственные эмоции. Неукротимую ярость, что текла по венам, прожигая плоть насквозь. Отвращение, словно его заставили преклонить колени. И то, за что он себя позже возненавидел. Злые крохи надежды, что все предположения мужчины на самом деле неправда. Хотя умом Хагалаз признавал верный ход его мыслей.

Он собирался развернуться к всадникам, но де Хэльд вдогонку произнес:

— Если тебе будет сложно, то я сделаю тебе одолжение и сам принесу голову сучки императору.

Последняя капля терпения обрушилась на землю проливным дождем. Хагалаз развернулся и ударил де Хэльда в челюсть. Послышался звук ломающихся костей. Он схватился за подбородок, его рот наполнился кровью.

— Урод, — выплюнул Хагалаз.

Воины иль Зоро обнажили копья и направили их в сторону хьенда. В тот же момент перед мужчиной образовалась живая стена из всадников. Его всадников. Его личный отряд в момент ока оказался перед ним. Рядом выстроились дьерды. Все они встали в боевую стойку с мечами наперевес.

Хагалаз мрачно оглядел свои разбитые костяшки. Боли он не чувствовал, ее глушил холодный темный дождь. Капли шумно вонзались в доспехи, разбивались и стекали струйками по нагруднику. Вода остужала разгоряченное лицо. Он всегда принимал решения рационально, и этот раз не стал исключением. Хагалаз понимал, какие последствия его могут ждать, и не боялся этого.

Больше всего на этом свете он боялся, что слова де Хэльда в конечном итоге окажутся правдой.

Почувствовав на себе взгляд, Хагалаз машинально повернул голову. Аврелия смотрела на него так пристально, будто бы собиралась испепелить на месте.

“Она знает”, — равнодушно промелькнуло у него в голове. Резкий крик Йеры заставил Хагалаза поморщиться.

“Дурак. Идиот. Глупец”,— повторял Филберт голосом белого ворона. Он злился и имел на это полное право.

— Расступитесь, — сказал Хагалаз всадникам. Те послушно разошлись в сторону.

Де Хэльд больше не улыбался. Он с ненавистью, которая могла появиться только когда задевали твою гордость, прожигал взглядом хьенда.

— Поверьте, то, что наше государство временно объединилось с вашим в военный союз, еще не означает, что вы имеете право бездоказательно выдвигать обвинение в сторону моих всадников, — тоном, в котором слышались удары молота о наковальню, отчеканил Хагалаз.

Обен сплюнул кровь ему под ноги, но мужчине было все равно. Он развернулся и направился во дворец. Всадники резко отпрянули в сторону, позволяя ему исчезнуть в дверном проеме.

Ключ. Гребанный ключ от темницы он самолично передал в руки Авалоне. Хагалаз устало закрыл лицо руками. Он сидел за массивным металлическим столом в Зале Совещаний. По левое плечо от него восседал угрюмый, как ночной лес, Филберт, по правое — злая Аврелия. Еще немного, и она бы вспыхнула. Хагалаз убрал руки от лица и начал нервно барабанить пальцами по столу.

Перед ними в линейку выстроились всадники девятого отряда. Спокойным казался только Иэн, но Хагалаз знал, что мальчишка переживает. Черты его лица заострились, а во взгляде клубилась дымка непонимания. Хьенд тяжело вздохнул.

— Когда вы видели Кэрролл в последний раз? — спросил он, нарушая гробовое молчание.

— Почему мы вообще должны тратить на это время? — перебила его Аврелия. Она повернулась к Хагалазу. — Я ведь с самого начала говорила, что девчонка не так проста. Это она освободила альва и чужестранку, и чем больше мы тратим времени на расспросы, тем дальше они уходят.

— Авалона не предатель!

Стол под рукой Хагалаза содрогнулся. Фонзи в один шаг оказался рядом и стукнул кулаком по столу. В его голосе слышались негодование и замешательство. Он наклонился к хьендам и повторил:

— Вы не понимаете, это ошибка.

Аврелия кинула на него до того смертоносный взгляд, что Баррад неосознанно сделал шаг назад.

— Фонзи прав, — нахмурился Кевин. Чужеземец сжимал дрожащую руку Фейт. — Авалона никогда не предала бы нас.

Хагалаз мрачно оглядел всех четырех всадников.

— Кто-нибудь будет отвечать на мои вопросы?

— Я видел ее сегодня утром, — раздраженно произнес Фонзи, — она собиралась в город.

— Знаешь, зачем?

— Нет. На ней не было доспехов. Послушайте, она просто хотела проветриться после поимки альва. Ей нужен был отдых, вот и все.

— Фонзи прав, в последнее время она была сама не своя, — тихо сказала Фейт.