Апокалипсис

В очередной праздник, когда в загон к огромному зверю вели как раз Самурая, охрана на воротах прокричала тревогу, а воздух наполнился звуками выстрелов. Грузовики генерала въехали в лагерь Велесовых детей, снеся ограждения. Солдаты в черной форме и мотоциклетных шлемах согнали выживших в кучу, следом появился и сам генерал с окровавленным мечом в руке. К нему подвели маленького и тощего проповедника, возглавлявшего общину. Луций прирезал его без колебаний. После чего подошел к клетке, за прутьями которой металось разъяренное животное, открыл засов и вошел внутрь. У медведя не было ни единого шанса перед более совершенным хищником.

Пленных выстроили в ряд, и Луций задал им только один вопрос: «Веруете ли вы в Бога, в спасителя вашего?» И все закричали: «Да, веруем!» Только Шон промолчал. И только его оставили в живых и приняли в свои ряды.

— А, это ты, — Луций прижал локтем карту, другой рукой взял бутылку, в которой еще плескалось вино, сделал глоток и протянул ее Шону.

— Благодарю, — Самурай отпил немного и отдал обратно.

— Мерзость, правда? Сейчас хорошего пойла и не сыщешь, — Луций поставил бутылку на стол, откинулся на спинку и скрестил на груди руки.

— Я слышал, утром выступаем?

— Верно. Вот хочу лично у тебя узнать, что там?

— Человек двадцать пять — тридцать, плюс-минус, пришлые. Вооружены хорошо. Священник с ними. Похоже, их лидер, так сказать, духовный вдохновитель. Мост заняли, разбили лагерь. Я часов пять за ними наблюдал.

— Значит, ждут нас. Сами нападать не решаются.

— Похоже на то. Да и кто знает, сколько у них боеприпасов. Там овраг глубокий, на машинах только по мосту пройти сможем. Я к мосту не приближался: боялся — заметят. Могли и заминировать, если взрывчатка у них есть. Так что с ходу я бы не советовал. Опасно. В обход слишком далеко, да и с другой стороны поле ровное — увидят сразу наше приближение. Действуют грамотно, организованны, не раздолбаи какие-то. У них лучшее стратегическое положение.

— Большая группа. Что-то их стало слишком много. Словно идут куда-то, ведомые одной целью. Неужто Князь силы собирает?

— Так слухи ходят, что пришел мессия и грядет день Страшного суда. Говорят, что будто бы он у самого Князя в подчинении, — робко и почти шепотом доложил Самурай.

Луций посмотрел исподлобья испепеляющим взглядом так, что у Шона проступил на спине холодный пот.

— Вранье. И ты это не хуже меня знаешь. Девчонка этого Марса — у нас. Мы за ним сколько времени охотимся? А он и есть тот самый зверь. Не может он у Князя быть. И точка!

— Ну, это так, слухи просто, — словно оправдываясь, добавил Шон, не отрываясь от звериных глаз генерала.

— Слухи, Самурай, — страшное орудие. Вернемся в Рим — займусь этим чертовым Ярославом. Выступаем утром, — прохрипел Луций, провел языком по зубам и допил остатки вина. — Девчонку с собой возьмем. За нее будешь отвечать головой. Понял?

— Так точно!

— Свободен.

Глава 11 ЦВЕТОК ЖИЗНИ

После встречи с Луцием Катю отдали под присмотр старухи-банщицы, даже охрану не поставили. Впрочем, с блокпоста все равно не сбежишь. Старуха жила в небольшом домике площадью три на три метра. Из хозяйства всего ничего: широкая лавка, она же кровать, два табурета и столик, в углу печка-буржуйка. Маленькое окошко затянуто толстым полиэтиленом, пропускавшим тусклый свет.

Катя сидела на лавке, скрестив ноги. Старуха расположилась на табурете у окна и принялась за пряжу. Овечья шерсть лежала большой горкой у ее ног, источая специфический запах, который наполнял старческую обитель. Левой рукой женщина быстро сучила белую мягкую шерсть, а правой крутила веретено, которое то пускала падать почти до пола, то ловко подхватывала и опять заставляла вертеться с легким жужжанием. Катя завороженно смотрела, как придурковатая бабка ловко и легко обращается с этим странным предметом. Ее грубые руки, в шишках, потемнели от работы и времени.

— Носочки ему свяжу теплые, — пробормотала старушка, чавкая беззубым ртом. Разулыбалась аж до слез, но потом резко изменилась в лице. — Когда ж эту тварь убьет кто-нибудь? Не должны такие по земле ходить. Демоны должны в аду обитать, а не слоняться среди живых, — она снова скривила лицо так, что Кате стало страшно. — Вот милок в поход пойдет, а я ему носочки, чтоб ножки не мерзли. Чего вылупилась? — повернувшись к девчонке, прошипела бабка и шмыгнула носом.

— Да я просто... — Катя пожала плечами.

— Думаешь, не знаю?

— Что именно?

— Он тебя погубит. Он всех погубит. — Ее веретено ходило вверх-вниз, гипнотизировало, наматывая на себя шерстяную нитку. — Он словно пламя, которое завораживает своей красотой, но для того, чтобы гореть, он должен пожирать все вокруг. — Ее взгляд был холодным и уверенным. — Живьем Володьку зарыли. Жалко мужика-то. А ведь он пытался хоть что-то сделать. Хотел людей поднять против этого зверя... Вот, а то простынет еще, что ж тогда делать-то?

— Кто простынет? — двигаясь на край лавки, шепотом поинтересовалась Катя.