Федотов ставит под сомнение главный тезис Соловьева в его «Краткой повести…» – о ложном «добре» («поддельном», «антихристовом», «внецерковном») как главном инструменте завоевания «грядущим человеком» власти и превращения его в полноценного владыку-антихриста. Вот его рассуждение на этот счет: «Противник, «антихрист», который еще силен, перестал носить маску гуманизма, т. е. человеческого добра. Враждебная христианству цивилизация в самых разнообразных проявлениях своих становится антигуманистической, бесчеловечной. Бесчеловечна техника, давно отказавшаяся служить комфорту ради идеи самодовлеющей производительности, пожирающей производителя. Бесчеловечно искусство, изгнавшее человека из своего созерцания и упоенное творчеством чистых, абстрактных форм. Бесчеловечно государство, вскрывшее свой звериный лик в мировой войне и теперь топчущее святыни личной свободы и права в половине европейских стран. Бесчеловечны (принципиально, т. е. антигуманистичны) одинаково и коммунизм, и фашизм, рассматривающие личность как атом, завороженные грандиозностью масс и социальных конструкций»[177]
.Особенно хорошо на себе Федотов прочувствовал неподдельный, откровенный и даже воинствующий антигуманизм коммунизма. Вернее, тех сил, которые пришли к власти в России и которые подняли знамя строительства «светлого будущего», названного ими «коммунизм» (Г. П. Федотов был знаком с этой властью не понаслышке: лишь в 1925 году он эмигрировал из Советской России). А ведь начинался коммунизм, как справедливо замечает Федотов, с «христианской секты, жившей пафосом человечности: Вейтлин, Сен-Симон, Жорж Санд». А в XX веке – «коммунизм, порывающий и с этикой, и с гуманизмом. Впрочем, ту же линию мы можем проследить и в идеологиях реакции, кончающей культом грубой силы и диктатуры». Дьявол, его слуги, включая антихриста, сбрасывают маски, за которыми все неожиданно видят страшные рожи человекоубийц.
Та безбожная наигранная человечность, которую демонстрировал антихрист Соловьева, по мнению Федотова, уже ушла в прошлое: «Итак, чистая, безбожная человечность не является последним соблазном – в пределах нашей культуры. Это среднее, исчезающее ныне звено нисходящего ряда: Богочеловек – человек – зверь (машина). Теплота человеческого добра («не холоден, не горяч») лишь процесс охлаждения пламенной любви Христовой к лицу человеческому – «единому из братьев моих». Она может быть временной маской темной силы – все годится в личины для не имеющего Лица, – но маска уже срывается. Она стеснительна. Соблазн человекоубийства для темных душ действеннее соблазнов человеколюбия».
Разве нечто подобное мы не наблюдаем сегодня, в начале XXI века, в России и во всем мире? Маски сбрасываются, они уже человекоубийцам не нужны. Они лгали миллионам людей в России и миллиардам людей в мире. Сегодня они уже готовятся убивать. Именно об этой метаморфозе говорил Христос, обращаясь к фарисеям и книжникам:
Антанас Мацейна
Антанас Мацейна – очень плодовитый философ, богослов и писатель, но, к сожалению, не очень хорошо известный в России. Он родился в Литве (близ Каунаса) в 1907 году, а скончался в 1987 году в Западной Германии. Создатель и идеолог литовской философии модернистского католического направления. Несмотря на принадлежность к католицизму, проявлял интерес к православию и многое заимствовал из него в своих философских построениях. Среди многих зарубежных философов отличался особым интересом к русской литературе и русской религиозной философии (особое внимание уделял таким русским философам, как
Его перу принадлежит книга «Великий инквизитор» (1946) – в ней он предпринимает попытку философской интерпретации «Легенды о Великом инквизиторе»
Многое в книге «Тайна беззакония» повторяет то, что сказали по поводу «Краткой повести» рассмотренные выше Николай Бердяев, Владимир Лосский, Георгий Федотов. Поэтому обращу внимание на некоторые иные моменты книги.