Аполлинария Суслова

Но хотя жизнь моя была мучительна, для соседей и знакомых – позорна, но таков мистицизм брака, – что я был болезненно привязан к жене, вечно боясь, что в своих взбалмошных выходках она что-нибудь над собой сделает, напр., покусится на жизнь, чем (теперь понимаю) она и пугала меня, не явно, но косвенно (напр.: «Кто меня не знает, подумает, что мне остается теперь броситься под поезд: но я этого не сделаю», – раз сказала она не столько мне, сколько в моем присутствии, а я подумал: «Вот что у нее на уме»). Отъезд ее на 5 месяцев погрузил меня в страшное горе; письма все остались без ответа, поездка в Орел моя – безуспешна (не приняла), пока в силу малейшей нужды в деньгах (она имела от родителей умеренные) она не попросила у меня, я выслал, приехал – и примирение произошло. Это было на 2-й или 3-й год брака; но затем пламенное примирение сменялось равнодушием, равнодушие переходило в ссоры, миры становились короче, ссоры – длиннее, и уже быстро ничего не осталось от горячо, с величайшими надеждами заключенного брака, кроме буквально позора, вечной испуганности моей (все за ее жизнь) и какой-то лютой, без малого кровавой, ее ожесточенности. Все ее письма ко мне, которые я прятал за корешки переплетов, в далекие места, она, бывало, ищет ночью: а наутро я вижу всю комнату усеянною клочками их. Все она старалась сделать, чтобы показать мне месть, презрение. Любви не оставалось уже ни капли, а только страх.

В. В. Розанов – Антонию, митрополиту С.-Петербургскому и Ладожскому // Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 694–695.

Детей у нас никогда не было; и меня, как семьянина, всегда огорчало, что она выражала удовольствие по поводу этой бездетности, происходившей от ее женской болезни. Ее характер, нервный и бурный, несколько психологический, имел некоторую [причину] – долго объяснять – в этой болезни… (хроническая опухоль яичников), хотя сама по себе она не представляла опасности для здоровья и жизни.

В. В. Розанов. [Прошение на Высочайшее Имя] [1901] // Москва. 1991. № 11. С. 114.

Декабря 24 1884 года

Завещание

Я, нижеподписавшийся, в случае моей смерти, естественной или случайной, поручаю издать мои сочинения, при сем письме находящиеся и озаглавленные «О науке», в том виде, в каком оно переписано моею рукою, с присоединением к оному одной тетради, находящейся для переписи у г-на Бриллиантова, живущего на Петровской Горе, и заключающей в себе страницы 179–222-ю, моему товарищу по службе учителю древних языков в Брянской прогимназии Сергею Ивановичу Саркисову, на каковую цель предназначаю 400 (четыреста) рублей, лежащих в Московском Купеческом Банке, и 100 рублей, заимообразно взятых им, Саркисовым, у меня, с тем чтобы по издании передать все напечатанное для распродажи в книжный магазин Вольфа, в Москве.

Состоящий в VIII классе учитель истории и географии в Брянской прогимназии Василий Розанов

Для переговоров и совокупных действий по этому предмету поручаю ему обратиться за помощью к живущему в Москве студенту Императорского Московского Университета Онисиму Борисовичу Гольдовскому, адрес: Большая Молчановка, дом Кишинской, который, вероятно, по доброте своей и дружбе ко мне, не откажет взять на себя часть этих хлопот по изданию.

Имущество мое все продать и на вырученные деньги переслать все мои книги и тетради, лежащие в письменном столе, для хранения в Нижегородскую общественную библиотеку, а буде та откажется от чего-либо, то в Румянцевский Музеум в Москве.

Жене Моей, со мной не живущей, глубокий поклон и желание долгого, счастливее, чем до сих пор, житья.

В. Розанов (подпись)

А господину доктору Доминику Доминиковичу Кучинскому, у которого дочери хранится это письмо и рукопись, поручаю нравственно убедить г-на Саркисова выполнить мою просьбу, здесь заключенную, и ждать от него с этою целью печатного экземпляра моего сочинения.

В. Розанов (подпись)

В. В. Розанов. Завещание 1884 г. // ОР РГБ. Ф. 249. Карт. 5. Д. 9.

В то время он уже был женат на Сусловой и писал свою книгу «О понимании». Это было в 1886 году. Эта книга была очень большая – в 700 страниц, совершенно оригинальная, с большими диаграммами и схемами научного порядка. Книге этой дали два плохих отзыва о ее несамостоятельности, написанной якобы под влиянием Аристотеля. Ее не стали покупать, а отец, нуждаясь в деньгах, продал ее на вес с пуда. А между тем, для того только, чтобы издать эту книгу, он ежемесячно откладывал по двадцать пять рублей из своего учительского заработка. Суслова насмехалась над ним, говоря, что он пишет какую-то глупую книгу, очень оскорбляла, а в конце концов бросила его. Это был большой скандал в маленьком провинциальном городе.

Розанова Т. В. Воспоминания // Русская литература. 1989. № 4. С. 170.