Аполлинария Суслова

«Ваше молчание, милостивый государь, мне доказывает, что вы или не получили мое письмо в августе месяце, или же, по крайней мере, что вы хотите получить еще раз подобное. Я вам его воспроизвожу, со всеми приложениями, как я вам его обещала. Посылая с тем письмом эти несчастные 15 франков, я хотела рассчитаться с вами за Вашу услугу, которую я приняла тогда за знак дружбы. Я не хочу более оставаться вам обязанной; это против моих принципов быть обязанной людям, которых я не уважаю. Я вам писала в том письме, что я не имею ничего против вас, как не имела бы против обломка, который упал бы случайно на меня на улице. Но если бы вы захотели протестовать против моего письма, я на вас взглянула бы другим образом, т. е. как на существо одушевленное. Впрочем, теперь я нахожу эту последнюю предосторожность ненужной… Люди, как вы, наделены инстинктом самосохранения… Вы будете жить очень долго и очень счастливо.

Посылая вам это письмо, я принимаю все предосторожности, чтобы предотвратить себя от обмана, как иностранку».

Это письмо я послала с комиссионером, приказала ему отдать письмо в руки и требовать расписки в получении. Я растолковала комиссионеру, что 2 письма, посланные таким образом, пропали, чтоб он сказал это С[альвадору].

«Братья, пустите меня с вами умереть».

Путевые записки[69]

Германии я не видала. Двое суток прожила в Бер[лине] и потом ехала до Парижа, нигде не останавливаясь. Думала видеть Дрезденскую галерею, прокатиться по Рейну, но отказалась от всех этих намерений при одной встрече с немцами. Немцы решительно свели меня с ума. Тупость и ограниченность служащих на железной дороге чиновников и работников кажутся решительно баснословны.

Эта несчастная нация кажется мне решительно обиженной Богом. Благодаря им мне раз пришлось остаться на станции, другой – приехать не туда, куда следовало; оба раза случились при перемене вагонов.

16 ноября. Париж. Понедельник

Вчера ходила к комиссионеру, с которым послала письмо Кор., и не застала его, зашла к дворнику сказать, чтоб передал о моем посещении и пригласил ко мне в 6 час… Не был сегодня; я пошла сама. Комиссионер едва взглянул на меня, когда я подошла с вопросом о моем деле. Он отдал мое письмо и сказал, что не нашел Кор. Что ему сказали, будто такого господина там нет и никогда не было. Это меня взбесило. Солгать-то не умел Кор. Пусть бы велел сказать: его нет, а то: [и] не было никогда. Я послала письмо по почте.

Я было написала С[альвадору] такое письмо:

«Я не думала писать вам и, конечно, не написала бы, если вы не вздумали от меня прятаться. Вы подкупили несчастного комиссионера, чтоб он уверял меня, будто вас нет и никогда не было. Я, может быть, и поверила бы, если б не писала вам туда прежде и не получала ответы… Эта такая неудачная ваша уловка дает мне право предполагать, что вы получили все мои письма. Прошу вас ответить, так это или нет. Мне так [не хочется] обидеть напрасно подозрением в утайке денег, может быть, честных людей. Если вы мне не ответите удовлетворительно, я принуждена буду обратиться к моему посольству с просьбой разыскать через французскую полицию, кто был вором моего первого к вам письма. Не увертывайтесь же от прямого ответа, хуже запутаетесь, как это обыкновенно с вами бывает».

17 ноября

Сегодня, когда я пришла обедать, m-me Р. мне сказала, что какой-то господин меня спрашивал и хотел прийти после. Это меня удивило, что ко мне кто-то пришел. Я невольно думала о С[альвадоре], и сердце мое забилось.

– Молодой человек? – спросила я.

– Да, высокий.

– С бородой, – сказала я, предполагая молодого Гер[цена].

– С черной бородой.

Я не могла придумать, кто бы это мог быть. После обеда меня позвали, сказав, что кто-то желает меня видеть. Это был высокий стройный молодой человек. Он мне сказал, что он от С[альвадора]. Я вспыхнула и задрожала. Я взяла свечку и попросила его идти за мной в мою комнату. Войдя, я подала ему стул и затворила дверь. Потом я села и спросила, что ему нужно от меня (голос мой очень дрожал). Он принес мне 15 ф. и сказал, что С[альвадор] получил уже в августе и больше получать не желает.