Я с любовью вспоминаю теперь время, проведенное у Вас, и буду его помнить, потому что никогда не забываю, где мне было хорошо. Не было мне особенного счастья у Вас, но было более – точка опоры, вера в сочувствие и [?] хорошего человека; мне это было так необходимо. На меня часто находит тоска, и мне казалось, что никто не хочет меня знать, в то время, когда тупоумие и ограниченность хохотало над моей наивностью.
Но в Ваше сочувствие я верила и знала, что всегда могу к Вам обратиться и имею на это право, потому что хоть я и увлекалась и много сделала ошибок, но всегда поступала честно и если страдала, то только потому, что не хотела и не могла лицемерить; жить хотела сознательно, а не идти избитой дорогой и ждать, что пошлет судьба. Я была уверена, что Вы поймете все, потому что сами
Мне здесь хорошо, и я у этих немцев как член семейства. Они меня закармливают тартинками и потчуют пивом. Какие это типы, Графиня! Я нашла, что немцы симпатичнее французов, чего не ожидала. Они отчасти идиоты, но человечнее французов. Здоровье мое значительно лучше, хотя я только что начала купаться. Вы не поверите, милая Графиня, какие я длинные прогулки делаю и нимало не устаю. Гуляю я почти везде с хозяйкой, которая со мной за компанию начала пить воду.
Вчера я получила письмо от сестры, которое меня встревожило. Она, прежде чем выехать, хочет знать наверное, можно ли ей поступить в другую школу или по крайней мере выдержать экзамен, потому что она [?] настолько работала, что может в случае нужды обойтись без учителей. Во время каникул, пользуясь тем, что лекции закрыты, она ходит в клиники некоторых докторов, которые не враги женской самостоятельности. Доктора эти рассказывают и объясняют все, что нужно.
Я думаю и почти не сомневаюсь, что в Париже допустят к экзамену, так как есть женщины здесь, получающие разные ученые степени. Здешний доктор мне сказал, что в Государственные университеты женщину в Бельгии не пустят, но [в?] Брюсселе какой-то частный университет, так туда еще можно постучаться.
Сестре должно быть тяжело проситься у отца ехать за границу, не зная наверняка, будет ли из этого толк, он уже так много для нас сделал. Я решилась сама написать отцу, чтоб вместо меня послать за границу сестру, так как главный вопрос в деньгах. Мне очень не хочется ехать теперь в Россию по разным причинам, которые здесь не расскажешь, но делать нечего. Мне нужно учиться и видеть людей, а жить в Петербурге не могу, следовательно, нужно ехать в деревню.
Я во всяком случае буду еще в Париже, и мы с Вами увидимся.
Я думаю, что во всяком случае проживу зиму в Париже. Говорят, что в Америке нет возможности теперь учиться – беспорядки[112]
. Нельзя ли подать просьбу за сестру, о слушании лекций, в ее отсутствие?Напишите мне Ваши соображения по поводу моей сестры. Не торопитесь, однако, ответом.
Теперь я всего более занята делами сестры, относительно ее образования. От этого также зависит мое пребывание в Париже. Я почти [отдалась] этим маленьким делам и неприятностям. А то я начала уже возвращаться к моему убеждению, что жить незачем… Вот человек: то жить ему незачем, то он все ждет удовлетворения какого-нибудь каприза.
Милый Паша… Брат при смерти. Не говори никому об этом. Я написал Коле…
10 [22] июля, в 7 часов утра – смерть брата Миши.
Ф. М. Достоевский. Записная книжка 1863–1864 гг. //
Июля 12 [24]. Выходит «Эпоха» № 5 за 1864 г.
Летопись жизни и творчества Достоевского. Т. 1: 1821–1864. СПб., 1993. С. 460.
Июля 13 [25]. Похороны М. М. Достоевского в Павловске.
Летопись жизни и творчества Достоевского. Т. 1. 1821–1864. СПб., 1993. С. 460.
Позже, при посредстве Достоевского, она печатает несколько своих повестей на страницах «Эпохи». Подписаны эти повести сокращениями «А. С-ва», и до последнего времени никто не отметил подлинного имени автора. А повести и в литературном отношении довольно удачны и стоили бы того, чтобы их извлечь из «Эпохи», особенно теперь, когда имя автора приобретает интерес в связи с жизнью Достоевского.