Аполлинария Суслова

В расходной книге редакции «Времени» два раза записана плата Сусловой за ее рассказы… рукою неизвестного под 7 сентября 1864 г. – г-же Сусловой за повесть 83 р.

Долинин А. С. Достоевский и Суслова. С. 172.

Глава седьмая. Париж – Петербург – село Иваново (1864–1866)

…Уже полтора года она жила за границей, то в Париже, то в Спа, то в Монпелье; лечилась от женских недомоганий, что-то читала, что-то писала, с кем-то виделась. В ее жизни и в ее «Дневнике» по-прежнему появлялись и исчезали и снова появлялись новые мужские имена, и она по-прежнему добросовестно описывала сцены встреч с ними – лейб-медиком, Робескуром, Валахом, поляком, Грузином, Утиным, молодым графом Салиасом, русским доктором, французским доктором, господином из библиотеки… Но никто из мужчин не задерживал ее внимания надолго, и никто слишком сильно не занимал ее сердца.

«Я чувствую, что я мельчаю, погружаюсь в какую-то “тину нечистую” и не чувствую энтузиазма, который из нее вырывал, спасительного негодования», – записала она однажды в «Дневнике».

Ей пора было думать о будущем.

У нее не было богатых покровителей – она была бы жестоко оскорблена от одной мысли о возможности быть чьей-то содержанкой. Но она ничего не зарабатывала сама.

Она жила на деньги отца, которые регулярно высылались ей на расходы. Этих денег вполне хватало, чтобы снимать комнату в частном пансионе с завтраками, обедами и ужинами, покупать книги и одежду, ходить в театры и в концерты, выезжать на курорты, платить за лечение. Из этих денег она попытается выручить из беды Ф. М. Достоевского, который летом 1865 года, приехав в Висбаден, дотла проигрался на рулетке. Она поехала к нему и встретилась с ним, но не оставила в «Дневнике» ни строчки об этом свидании.

Между тем положение ее семьи сильно ухудшилось. Отец был уволен с должности и почти разорен, однако из остатков былого состояния исправно посылал деньги дочери в Париж. В семье считалось, что Аполлинария учится и лечится за границей.

А она маялась и металась.

То пыталась помочь сестре Надежде, когда внезапно закрылась возможность получить образование в России: наводила справки, писала письма (сохранились черновики ее письма по-русски и по-французски некой влиятельной даме, предположительно Жорж Санд, в котором Аполлинария просит указать дорогу «младшим сестрам»).

То вдруг захотела все бросить и вернуться в Россию, чтобы принять участие в революционной работе, «помочь общему делу».

То, люто возненавидев Париж – «продажный город с засасывающей пошлостью и общественной ложью», – в поисках уединения выехала в Монпелье.