Аполлоний Родосский. Аргонавтика

1245 Лучше было бы нам вопреки Зевесовой воле

     Биться и гибнуть, но только за важное дело.

     Нынче что можем мы сделать, если нас заставляют

     Ветры, пусть и немногие, здесь оставаться впустую!

     Сколь бесконечен пустынный край по земле распростертый?»

1250 Так говорили пловцы. Бессильный перед бедою,

     Славный кормчий Анкей товарищам грустный промолвил:

     «Губит, увы, нас доля ужасная, нет избавленья

     От невзгод. Предстоит принять нам страшные муки,

     В эту пустьшю попав; ведь только и вижу вдали я

1255 Топкое море кругом. Вода, в него проникая,

     Снова и снова вбирается здесь песками седыми.

     Наш священный корабль давно бы, конечно, разбился

     В море, далеко от суши. Прилив обернулся спасеньем,

     В миг последний сумев унести нас из моря на землю.

1260 А теперь корабль готов и в море, но влага

     Плыть не дает и только мутится, чуть землю скрывая.

     И потому говорю: у нас не осталось надежды

     Дальше плыть и домой возвращаться. Другой, коли хочет,

     Пусть покажет себя, пусть к тщетному сядет кормилу.

1265 Но не захочет Зевс блаженным днем возвращенья

     Увенчать наконец усилия трудные наши».

     Так говорил со слезами, и в скорби с ним соглашались

     Все аргонавты, кто сведущи были в делах корабельных.

     Оцепенели сердца их; покрылись бледностью щеки.

1270 Как, подобные призракам, души утратившим, кружат

     В городе толпы людские, что ждут конца либо мора,

     Либо ужасной войны иль внезапного страшного ливня,

     Мрачного, смьвзшего разом труды воловьих упряжек,

     Или когда кумиры богов источать начинают

1275 Пот кровавый и вдруг в храмах раздастся мычанье,

     Или в полдень солнце ночь низводит на землю

     С неба и яркие звезды опять пылают в Эфире, —

     Так и герои теперь по берегу длинному в горе

     Праздно везде бродили. Настало вечернее время.

1280 Горестно плача, прощались они, обнимая друг друга,

     Думая, не миновать, что жизни придется лишиться,

     Рано иль поздно упавши в пески. На сон уповая,

     Все разбрелись и легли, закутав своими плащами

     Головы. Так они провели без питья и без пищи

1285 Ночь и день напролет в ожидании смерти плачевной.

     Девушки в стороне, толпой* окружая Медею,

     Плакали, словно бесперый птенец кричать начинает,

     Если из горного выпал гнезда и один остается,

     Или же как у холмов Пактола, текущего славно,

1290 Лебеди песню свою петь начнут, а вторить им будут

     Вместе луг росистый и дивные струи речные, —

     Так и они, разметав в пыли свои русые кудри,

     Целую ночь напролет изнывали в жалобных стонах.

     Все могли бы теперь навек распрощаться с жизнью

1295 И остаться бесславными и неизвестными в людях,

     Подвиг мог напрасным стать для лучших героев,

     Лишь пожалели бы их, в безысходности силы терявших, —

     Все героини ливийские, мест хранители этих,

     Те, что, когда явилась* Афина из темени Зевса,

1300 Ей навстречу пришли, омытые в водах Тритона.

     Ныне в полуденный час, когда уже солнце палило

     Ливию всю, героини встали возле Ясона.

     Сняли быстро руками с его головы осторожно

     Пеплос, а он отвел свой взгляд и от них отвернулся —

1305 Стыдно было богинь. Но только один он их видел.

     А они оробевшему ласково так говорили:

     «О несчастный! Зачем столь беспомощен ты оказался?

     Знаем мы, что пошли вы искать руно золотое,

     Знаем о ваших трудах, и сколько вы претерпели,

1310 И на суше, и сколько на море вынесли бедствий.

     Мы, богини, живущие здесь, мы — с голосом звонким,

     Ливии мы героини, заступницы этого края.

     Ну-ка встань! Не печалься более так в огорченье!

     Всех остальных подыми! Когда для тебя Амфитрита*

1315 Быструю Посидона сама отпряжет колесницу,

     Матери вы тогда сполна своей отплатите,

     Ради того, как трудилась она, вынося вас во чреве.

     И в Ахейиду священную вы тогда и вернетесь».

     Молвили так и внезапно исчезли там, где стояли;

1320 Голос с собой унесли. Ясон, кругом озираясь,

     Долго сначала сидел на земле, а после воскликнул:

     «Милость явите к нам, пустынь жилицы, богини

     Чудные! Я не пойму возвращенья, какое сулите?

     Нужно собрать друзей, чтобы им об этом поведать, —

1325 Может быть, тогда поймем мы ваши намеки.

     Многих людей всегда совет бьвзает полезней».

     Молвил, вскочил и начал друзей созывать громогласно.

     Грязный от пыли*, как лев, который ищет подругу,

     По лесу зычно рыча, и его откликаясь рычанью,

1330 Всюду в горах далеко гудят лесные лощины,

     А в открытом поле дрожат от страха коровы

     И пастухи коров. Но этот крик аргонавтам

     Зовом друга был, товарищей призывал он.

     Быстро они собрались печальные к Эсониду.

1335 Он у стоянки Арго им, грустным, с девами вместе

     Сесть приказал и стал им все говорить по порядку:

     «Знайте, друзья! Передо мною унылым сегодня

     Три богини явились. Были они покрыты

     Шкурами козьими с верха затылка, и дальше по спинам

1340 И по бедрам. Они на девушек были похожи.

     Над головой моей встали они и легкой рукою

     Пеплос скинули мой, которым я покрывался.

     Встать приказали мне и вас приказали заставить

     Всех подниматься. Сказали, чтоб мать мы почтили родную

1345 Должной наградой за то, что она утомилась по чреве

     С ношей тяжелой такой, ибо долго она нас носила, —

     Лишь Амфитрита сама быстроходную ту колесницу

     Отпряжет Посидона. Я же вовсе не в силах

     Вещую речь их понять. Себя они называли

1350 Стражами и дочерьми, героинями Ливии края.