Апологетика. Лекции (ЛП)

мы живем в физической Вселенной, которая по большей части всё равно иллюзорна (вселенной Майя, например, – это индуистское представление о физической Вселенной), или если у него есть некий иной

взгляд, который делает физическую реальность в чем-то менее значимой, то нет никакой причины,

почему ему следует вообще задумываться о поиске ответа. Он не станет тратить несколько лет на поиск

ответа. Кеплер говорил одному из своих друзей, что Творец ничего случайно не делает. В другом месте, он написал: «Одно время я надеялся стать священником, но теперь обнаруживаю, что в своем труде

тоже являюсь священником Бога, воздающим Ему хвалу на небесах». Кеплер был очень религиозным

человеком, очень преданным в своих мыслях Богу. И он был убежден в том, что у Бога есть замысел в

отношении небес и это как раз и двигало им в поиске и обнаружении порядка во Вселенной.

Отмечу небольшой истерический факт. Старейшее научное общество – это Королевское Английское

общество. 70% членов королевского общества были не просто христианами, а пуританами. То есть

такими христианскими радикалами, можно сказать. В Британии того времени это были христиане,

которые говорили, что не хотят быть просто номинальными христианами, которых крестят и они больше

никогда не появляются в церкви. Они были серьезны в отношении своей веры и действительно хотели

понять, в чем же суть христианства, что оно говорит и что в нем заложено. Этот факт история развития

науки зачастую умалчивает, но он совершенно истинен.

Итак, почему же существует порядок? Вторая загадка, которую зачастую многих сбивает с толку,

состоит в том, почему порядок относительно прост? То есть достаточно прост для того, чтобы люди

могли его уяснить в сравнении с различными иными типами порядка. Тот миропорядок, который мы

видим в нашем мире, судя по всему, устроен так, чтобы мы смогли его уяснить. Мы можем представить

себе ситуацию, когда порядок в нашей Вселенной мог быть слишком сложным или слишком скрытым от

нас, чтобы мы когда-нибудь смогли добиться какого-то прогресса. Наука тратит огромные усилия и у нее

есть огромная уверенность в том, что ответы есть и их надо только найти. Ученые приходят в свои

лаборатории каждый день, не зная как действовать дальше, не зная, каким будет следующий ответ. И на

самом деле, они совершают прыжок веры в надежде, что если они сделают то-то и то-то, то обнаружат

следующие ответы, пока еще неизвестные.

Вновь и вновь Вселенная раскрывает себя нам. Это удивительно. Альберт Эйнштейн как-то высказался

так: «Единственная непостижимая вещь относительно Вселенной состоит в том, что она настолько

постижима». И он прав. Это действительно является для нас загадкой. Вселенная, похоже, даже хочет, чтобы ее тайны раскрывали. И естественно большой загадкой для натуралиста, который считает, что всё

возникло через слепые процессы в результате хаоса, является то, что Вселенная буквально раскрывает

себя перед нами, буквально призывает нас: «Приди, раскрой меня, обнаружь меня». Для теистов и то, и

другое имеет совершенно другой смысл. Бог действительно устроил свой мир, для того чтобы мы могли

его постичь, для того чтобы мы могли его исследовать и понять.

Поговорим теперь о математике, о математических способностях человека. Почему способность

человека к математике находится в таком внутреннем согласии, в такой настроенности на глубокие

тайны природы?

Одна из загадок, которая перед нами стоит, – особенно актуальной она стала в XIX-XX веках, – состоит

в том, что математическое прозрение человека, судя по всему, идеально настроено на то, чтобы

раскрывать самые глубинные аспекты физической реальности. Атеист, который работает в университете

города Остин, штат Техас, Стивен Вайнберг является одним из ключевых теоретиков в исследовании

электромагнетизма и слабых ядерных полей, и за это он получил Нобелевскую премию. Он отмечает

следующее: «Вновь и вновь перед нами появляются примеры того, как математики просто играют в

некие игры с математикой. Они проводят какие-то мыслительные эксперименты с математикой и

приходят к неким математическим структурам и идеям, просто радуясь самому процессу. А позднее мы

узнаем, что эти математические идеи и прозрения становятся абсолютно необходимыми для того, чтобы

помогать нам понимать какие-то физические аспекты реальности». Он приводит несколько таких

примеров в своей книге «Мечты об окончательной теории».

Позволю привести вам всего лишь один пример, – может быть, самый знаменитый из всех примеров. В

середине XIX века большинство людей считало геометрию законченной завершенной наукой.

Геометрию все знают, многие из вас изучали ее в школе. И вы знаете, что в геометрии Евклида пять

постулатов, и большинство теорем отталкиваются от этих пяти аксиом. Математики в XIX столетии

представили некую загадку, некую игру, – они как бы заявили: «Ну-ка, давайте сейчас знаете, что

сделаем? Как вы думаете, возможно ли прийти к геометрии, которая является неевклидовой? Которая не

такая, как геометрия Евклида. Мы знаем пять аксиом Евклида, а можно ли прийти к неевклидовой