Апостол свободы

«Отвечаю на твое письмо, на котором и даты нет, а получил я его 5 авг. Слушай, Господин! если б я не был великодушен, то от лета 61-го и до сей поры не достиг бы того, чего достиг, и мы с тобой не были бы знакомы вот уже третий год. Спрашиваю ответа, а ответишь или нет, моя должность спросить: прочел ли ты устав, который утвержден по высшегласию всех частных комитетов и циркулярное письмо с приказом Ц. комитета! которое я вам послал тому две недели?

Слушай, я тебе не на ноги наступаю, а спрашиваю по уставу и действую по своему полномочию, но наперед Благоразумно спрашиваю и беру факты в руки, а ты поступай как знаешь.

Я уже сказал выше: я себя посвятил отечеству еще с лета 61-го, чтобы служить ему до смерти и работать по Народной воле, а если ты того не видишь как человек неверный, то дети твои увидят и подумают и про тебя тоже. Следовательно, и по воле Народной, вот тебе устав, которого слушается каждый народный человек, и незачем писать глупости, которые доводят до того, что человек переступит границу даже до смерти. А вот ты — не народен, видишь зло для Народа и не говоришь о нем, а ждешь, чтобы оно стало больше и убило Народ! Говоришь про Покойного А., которого я знаю за чистого человека и работника, а ты его чернишь и доказываешь фактически, что будь он жив, все бы вышло наружу, как теперь про Общего, с которым вы хотите, чтобы все было по-другому. Тут твоя ответственность — обелить покойного и сказать истину. Он не держал в себе лжи на минуты, и я ему дал полномочие ехать туда, куда меня самого звали, и рассказать все, что знает, но так случилось, что он умер, земля ему пухом, потому что уже очевидно, что ничего тайного он при себе не имел. И так же ты должен размыслить и про Д. По твоему письму выходит, что он тебе жаловался, будто я его дел не уважаю и не даю ему ходу? и он носит деньги, а я сижу на одном месте по два и три месяца и только ем чужое? и говоришь, что нечего других грабить? И такие личные гнусности говоришь от своего имени ты, который и права не имеешь спрашивать, почему это так, а то иначе; спрашивать может только частный комитет, которому написано, что и как надо делать! а сам ты лично ничего другого не делаешь, кроме интриги, которая задерживает народную работу. Если ты сердит на того, через кого хотел договориться со мной, чтобы послать от вас одного Представителя, говори с тем, кто мне сказал, что ты приехал не ко мне, а просто повидаться! я и тут не отказал! И когда мы говорили с Посланным, там был и другой человек, который слышал, как я сказал: я выйду на поляну, пускай приходит! Дальше я ваших разговоров не знаю, а про Председателя я вашему частному комитету писал, чтобы такого выбрали и уполномочили и чтоб дело пошло своим чередом. Как Вам, так и другим частным комитетам писал одинаково. А теперь хватит про всю твою блевотину! Говорю так на все изложенные в твоем письме клеветы, с начала и до конца, потому что они беззаконны и не уставу, который я почитаю за самое святое и клянусь исполнять точно: собери обо всем этом документы и предай их вашему Частному комитету, и оттуда их возьмут и представят на суд, а там как власть рассудит, может, и даст тебе Право. Если же из-за всех твоих дел ваш частный комитет перестал работать и принять их некому, то пускай будут готовы у тебя, и когда тебя позовут, чтобы ты тут же был готов.

Аслан Дервишооглу Кырджали»[197]