Аптекарь

Я проводил их взглядом, не поняв ни одного из его намеков. Затем подбросил поленья в камин и сел с книгой анонимного автора «Description de sabbat» о специфике ведьминских шабашей. Ее мне дал Зиморович и очень хвалил, советуя прочитать, потому что замечена была необычная активность нечистой силы, особенно ведьм, гулянки которых начались на Лысой Горе. Весь город видел, как горели там огни, и красные зарницы выстреливали в небо. Но когда бургграф с цепаками попытались устроить облаву, то застали там только сгоревшие головешки.

– Все это не просто так, – говорил Зиморович, – что-то затевается. Казаки зашевелились, да еще и с татарами вдруг начали искать дружбы. Слух прошел, будто нового гетмана объявили. Я этого Богдана Хмельницкого хорошо знал. Он где-то года на два меня старше, а учился здесь, у нас, в иезуитском коллегиуме. Был студентом, как и мы все. Не раз загуливали в винарнях и пивоварнях. Никогда за ним никаких гетманских или, сохрани Бог, схизматских амбиций не замечал. Но, видно, это сидит в человеке. Имею в виду эту его врожденную сущность. Рано или поздно кровь заговорит, не может не заговорить.

– Земля тоже говорит, – ответил я.

– Намекаете, что эта земля принадлежит им? – загнал он меня в угол.

Однако я выскользнул из его ловушки:

– Земля сама выбирает, к кому обращаться. Думаете, если бы вы оказались на родине своих предков-армян, к вам бы тамошняя земля не обратилась?

Он пожал плечами.

– Не знаю. У меня нет какого-то определенного самосознания. Чувствую себя, прежде всего, львовянином, как и мой бедный брат Шимон.[34] Он был талантливым поэтом, но покинул нас слишком молодым.

– Что с ним произошло? Чума?

– Где там! Вы читали поэму Джироламо Фракасторо «Сифилис, или же Галльская болячка»?

– Конечно. Он когда-то был профессором Падуанского университета, правда, умер уже давно. Мы зачитывались этой поэмой, ведь кроме эстетической роли, она выполняла еще и роль медицинского учебника.

– К сожалению, этот учебник не спас моего брата. Он уехал лечиться в Краков, где ему впрыскивали ртуть. А последствия – сами знаете какие. Я хочу издать его стихи.

Вспомнив этот разговор, я отвлекся от книги, а когда снова взглянул на нее, то почувствовал скуку, но не успел я отложить ее, как в аптеку вошло трое гостей – Калькбреннер с Францем и Амалией.

– Не помешаем? – спросил рыцарь.

А Франц сразу кивнул на книгу: