Арабская империя

В 796 г. Харун совершил паломничество, что делал на протяжении всей жизни раз в два или три года. В тот раз он из религиозного рвения пешком преодолел двести пятьдесят миль по пустыне из Медины в Мекку. Похоже, что этот халиф, по крайней мере, в тот период своей жизни не употреблял опьяняющих напитков, а изо всех сил старался доказать свое правоверие. Утверждали, что, молясь, он каждый день совершал по сто земных поклонов, хотя по обязательному ритуалу предписывалось только семьдесят. Историки изображают его плачущим при мысли о тяжком бремени ответственности, лежащем на его плечах.

В течение года он постоянно находился в пути, посетил Мосул, затем Медину и Мекку, потом, переправившись через пустыню, попал в Басру, провел сорок дней в Куфе, потом вернулся в Багдад и, наконец, поселился в новом дворце, который построил в Ракке на Евфрате. Он только что разменял третий десяток и был полон сил и воодушевления. Нет никакого сомнения в том, что его добрая слава во многом объяснялась его неустанной деятельностью в полевых условиях и личными визитами, которые он нанес во многие города. Объединив командование приграничными крепостями, он усовершенствовал оборонительную систему на византийской границе, получившую название авасим. В 798 г. Харун поставил своего сына Мамуна вторым в списке наследников после его старшего брата Амина.

В 799 г. хазары, которые уже более ста лет являлись занозой в теле Арабской империи, появились снова из-за Кавказа и прокатились волной по Азербайджану и Армении, грабя, сжигая и насилуя. Семьдесят дней они беспрепятственно разоряли страну, угнав в рабство огромное количество мусульман. Когда прибыла армия на борьбу с ними, они снова исчезли за Кавказом.

* * *

Мы уже упоминали о Йазиде ибн Хатиме, решительном наместнике Ифрикии, который четырнадцать лет правил этой провинцией железной рукой. В 787 г. Йазид умер, и его сын Рух попытался предъявить права на должность своего отца, однако он не пользовался авторитетом старого ветерана, и вскоре дела в провинции опять пришли в беспорядок. В 800 г. Харун ар-Рашид назначил наместником Ибрахима ибн ал-Аглаба. Его отец при Мансуре занимал в Ифрикии высокий пост и погиб в ходе волнений того времени. Ибрахим также служил в этой провинции в период наместничества Йазида ибн Хатима и занимал высокие посты. Когда после смерти Йазида опять начались волнения, Ибрахим обратился к багдадским властям и предложил свое посредничество. Его предложение было принято, и он стал наместником Ифрикии.

Он заключил договор с халифом, обязавшись управлять провинцией тихо, не прибегая к вооруженному вмешательству халифской армии, при условии что ему будет предоставлена полная свобода действий. Возможно, Харун был рад снять с себя часть ответственности за Северную Африку — страну, которая его не особенно интересовала и постоянно требовала оттока средств из имперской казны.

Династии Аглабидов предстояло править Ифрикией сто лет, на деле пользуясь полной свободой, но не забывая на словах признавать сюзеренитет правоверного багдадского халифа. Это простое соглашение удовлетворяло все заинтересованные стороны. Престиж Аббасидов подкрепляло то, что Ифрикия входила в список провинций империи, не требуя никаких расходов и не давая поводов для беспокойства. Аглабиды правили как фактически независимые монархи, но выражения преданности в адрес правоверных халифов поднимали их престиж, как, впрочем, и периодические халифские подарки или пособия из имперской казны.

Тем не менее тот факт, что Харун принимал подобный modus vivendi, был еще одним свидетельством перемены в столичных настроениях. Как далеко мы ушли от тех времен, когда Окба ибн Нафи въехал на коне в воды Атлантического океана, объявляя о своей готовности идти вперед, до края земли, поражая народы, которые откажутся признать единого Бога, или когда Муса ибн Нусайр вынашивал мысль покорить Францию и Италию и вернуться в Дамаск через Византию. Арабская империя стала традиционной, расслабленной и культурной. Ею больше не правили неграмотные простодушные энтузиасты. Музыка, искусство, история, философия, литература и чувственная роскошь превратили грубых завоевателей в утонченных и культурных аристократов.