Арабская империя

Английскому читателю Харун ар-Рашид известен в основном со страниц «Тысячи и одной ночи», где он является взору, как правило, в образе радушного хозяина. Впечатление, оставляемое этой книгой, едва ли отдает должное столь великому, и к тому же на редкость деятельному человеку. В действительности, в последние годы своего правления он уже не жил в Багдаде и даже редко ночевал там.

Теперь его главной резиденцией была Ракка на Евфрате, на полпути между Ираком и Сирией. В 804 г. жители Багдада обратились к халифу с ходатайством, прося его жить в своей столице. В ответе Харун изъявил глубокую любовь к городу отцов и оправдал переезд войной с Византией и тем, что Ракка находилась поблизости от границы. Если бы не эти соображения, добавил он, он бы никогда не покинул возлюбленный им город Багдад. На самом деле он, возможно, по опыту узнал, что Багдад находится под чересчур сильным персидским влиянием и слишком удален от Средиземного моря и западных провинций. Ракка, как столица, находилась бы ближе к центру империи, чем Багдад, но, к несчастью, она была расположена в полупустынной местности, где не имелось условий, необходимых для жизни большого города.

В 807 г. в Хорасане снова начались волнения. Наместником провинции был Али ибн Муса ибн Махан, у которого, как и у Бармакидов, предками были аббасидские эмиссары в Хорасане, действовавшие здесь во времена Абу Муслима. Этот Али ибн Муса (опять же подобно Бармакидам) нажил огромное богатство благодаря халифской милости, но добился его с помощью угнетения и вымогательства. После десяти лет наместничества в Хорасане его состояние, по слухам, достигало восьмидесяти миллионов дирхемов. Тот факт, что тирания Али ибн Мусы получила печальную известность, говорит об определенной халатности со стороны халифа. В конце концов в Мавераннахре разразилось восстание, набиравшее силу, поэтому Харун решил лично побывать в этом районе.

Покинув Ракку, он в феврале 808 г. проехал через Багдад и отправился в Северную Персию. Есть сообщение, что он уже страдал от тяжелого недуга и носил бандаж из шелка, чтобы уменьшить боль в животе. Он знал, что у каждого из его трех сыновей есть шпионы в его окружении, чтобы следить за его здоровьем, «считая каждый его вдох», как он сам говорил. Уже стало очевидным, что сыновья только и ждут его смерти, чтобы схватиться в братоубийственной войне за халифат. При всем своем огромным авторитете и славе он, должно быть, скорбел и тревожился, думая о возможном начале гражданской войны после его смерти.

Он пересек Персию и в ноябре 808 г. достиг Джурджана на юго-восточном конце Каспийского моря. Оттуда, чувствуя себя все хуже и хуже, он отправился в Туе в Хорасане. Здесь его болезнь обострилась настолько, что он уже не мог вставать, но послал своего второго сына Мамуна, сопровождавшего отца и готовившегося занять пост наместника Хорасана, в столицу провинции Мерв, где отныне должна была находиться его штаб-квартира.

Двадцать третьего марта 809 г. Харун ар-Рашид, величайший из Аббасидов и выдающийся правитель своего времени, скончался в персидском саду в нескольких милях от Туса. Ему было сорок пять, и он пробыл у власти двадцать три года.

* * *

Правление Харуна часто называют высшей точкой славы, достигнутой Аббасидами, а возможно, даже Арабской империей за всю ее историю. Однако при Валиде ибн Абд ал-Малике из рода Омейядов, правившем веком раньше, с 705 по 715 г., империя была и обширнее, и агрессивнее в своей военной политике. Когда Харун пришел к власти, Испания уже была потеряна, а Магриб был утрачен в его правление. На деле, хотя на словах утверждалось обратное, откололась и Ифрикия, и граница имперских владений опять прошла через Барку в Киренаике. Явное отсутствие у Харуна интереса к Северной Африке особенно бросается в глаза в сравнении с теми колоссальными усилиями, которые он посвятил борьбе с Византийской империей.

После падения Омейядов военный престиж халифата сильно пошатнулся, и при ас-Саффахе и Мансуре инициатива находилась в руках византийцев. Харун полностью восстановил арабское военное господство. Восемь раз он по разным поводам вторгался на территорию Византийской империи во главе своих армий. Скорость и энергия, с какой он ответил на дерзкие вызовы Никифора, и его переход вместе с армией через покрытый снегом зимний Тавр свидетельствуют о силе его характера и могучих лидерских качествах.

Он вовсе не был пьяным прожигателем жизни из Багдада; его неустанная энергия постоянно держала его в движении. Он девять раз совершал паломничество в Мекку и Медину, проводя недели в утомительном путешествии на верблюде. Несколько раз он посещал Хорасан и персидские провинции.

Хвалебные строки, посвященные ему одним из современников, не кажутся преувеличением. Вот что он сказал о Ха-руне ар-Рашиде: