Арабская империя

В декабре 737 г. каган двинулся на запад к сердцу Хорасана — но здесь малодушие арабов обернулось в их пользу. Каган, якобы располагавший 30 000 воинов, испытывал такое презрение к войскам, укрывшимся в Балхе и явно охваченным ужасом, что рассредоточил большую часть своей армии, разбившейся на грабительские и продовольственные отряды. Без сомнения, зима была суровой, и снабжение армии представляло трудность. Каждый тюрк оставил дом, приторочив к седлу суму соленого мяса, но теперь эти запасы уже были съедены.

Асад приказал открыть одни из ворот Балха и поставил свой собственный шатер снаружи на открытой равнине. Некоторые из его военачальников пришли к нему и сказали: «Да дарует Аллах процветание эмиру[79]. Не испытывай нашего послушания, держа нас взаперти в Балхе. Веди нас к победе».

Главнокомандующий созвал свои войска на молитву. Совершив предписанный ритуал, он повернулся к воинам и крикнул: «Пусть каждый солдат молит Бога о победе». Молитвы были продолжительными и усердными. Затем Асад встал на ноги и, снова обратившись лицом к своим людям, трижды воскликнул: «Вы победите, клянусь Богом Каабы».

Арабы выступили налегке и без промедления. Каган с небольшими силами разбил лагерь в Харистане в Джузджане, ощущая себя полновластным хозяином страны, а его люди рассыпались во всех направлениях, грабя плодородную сельскую местность. Неожиданно ему сообщили о клубах пыли, показавшихся на севере. Кагана охватили сомнение и дурные предчувствия. Не может ли это оказаться трусливый Асад из Балха? На встречу всадникам выехала разведка, пока тюрки спешно вооружались и седлали коней. Арабы сразу перешли в атаку и стремительно развернули свою боевую линию. Хотя тюрки и были застигнуты врасплох, их правое крыло ударило с такой силой, что смешало боевой порядок арабов. Но на другом фланге отряды племен бану Азд и бану Тамим сметали все перед собой. Скоро тюрки обратились в бегство, и каган чудом спасся примерно с четырьмя сотнями всадников, частью добычи и лагерной обслуги. В общей сложности победителям досталось сто пятьдесят пять тысяч овец.

Каган укрылся в диких горных долинах на востоке. Здесь он наконец почувствовал себя в безопасности. Был разбит лагерь, загорелись костры, женщины нарезали мясо и повесили огромные котлы над огнем. Каган мог вытянуть ноги и отдохнуть, а может, и упрекнуть себя за излишнюю самонадеянность, так внезапно бросившую его с вершины успеха в бездну поражения.

Однако кто-то из представителей местного племени предложил мусульманам провести их к горному укрытию кагана. Арабский отряд прокрался вверх по горной тропе и с господствующей высоты заметил в долине лагерь кагана с котлами, кипящими над кострами. Поднялась тревога, тюркские барабаны дали сигнал к отступлению, но арабы окружили лагерь со всех сторон. Лошадь кагана поскользнулась на покрытой грязью тропе, но самому ему удалось скрыться. Убегая, тюрки бросили все, включая своих собственных женщин и множество пленных арабских девушек. Бегство кагана оказалось удачным, и, вернувшись в свою страну, он приготовился продолжить войну, но вскоре был убит другим тюркским племенным вождем, возможно, по наущению китайцев. Объединение, которое стало возможным благодаря его руководству, распалось, и тюркские племена вернулись к своему прежнему занятию — войне друг с другом.

Асад спешно выслал гонца, чтобы доставить новости в Дамаск. Изнуренный и утомленный путешествием, гонец встал у дверей дворца и воскликнул: «Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!» Когда его ввели в покои халифа, он вскричал: «Победа, победа! О государь правоверных!» Выслушав его рассказ, Хишам спустился со своего ложа и распростерся на земле, вознося благодарственную молитву Богу.

* * *

Из всех народов, покоренных арабами, североафриканские берберы оказали им самое упорное сопротивление. Как мы уже видели, их в конце концов привел к покорности Муса ибн Нусайр. В 712 г. он переправился в Испанию, оставив своего сына Абдаллаха действовать в Северной Африке от своего имени. С этих пор все больше берберов стало обращаться в мусульманскую веру. Но смена религии не заставила их смириться с арабским владычеством. Напротив, она добавила к их обидам тот же самый повод для недовольства, который, как мы уже знаем, стал причиной восстания в Хорасане, — сознание того, что арабы отказывают берберам, перешедшим в ислам, в социальном равенстве.