Арабская поэзия средних веков

Неужто мог я не узнать родного пепелища
И рвов у стойбища Асби

т, засыпанных песком?Неужто мог забыть я Хинд, нещедрую для нищих,
Хоть и со щедростью ее я вовсе незнаком?

Клянусь, что я влюбленный взгляд скрывал, борясь с собою,

Боясь, что заведет любовь в опасные края.
Но прогнала она меня, чтоб страсть мою удвоить,—
Как будто бы возможна страсть сильнее, чем моя!

Что ж, если завтра я умру, меня оплачут братья

В ночь, когда хлынут с дальних гор потоки пенных вод,
Но Ахталю, при встрече с ним, в лицо хочу сказать я,
Что роду таглиб все равно позор он принесет.

Не так уж этот род высок, чтоб к небу лезть ветвями,

Не так силен, чтоб из ручья он первым пить посмел,—
И если Ахталь не сумел прославиться стихами,
Напрасно встал он под удар моих каленых стрел.

Давно бы Ахталю попять: он злит меня напрасно,

Он стал мишенью для сатир по собственной вине,
И для него борьба со мной не менее опасна,
Чем с всадником из рода кайс на взмыленном коне.

Наездники из рода кайс подобны волчьей стае —

На гребне битвы их волна кровавая несет.
На племя таглиб мы идем, преграды прочь сметая,
То ложно повернем коней, то вновь летим вперед.

«Ты тут останешься, Маррар…»

^{104}

Ты тут останешься, Маррар, а спутники твои уйдут,—
Возьмут верблюдов, а тебя они навек оставят тут.

Не уходите далеко! — ведь каждый обратится в прах,

Ведь каждый, кто сегодня жив, в свой срок останется в песках,

Тебя сравнил бы я, Маррар, с твоим прославленным отцом:

Всегда гордился мой народ таким вождем и мудрецом —

Тем, кто опорой был в беде, кто слабых защищал не раз,

Кто в души робких и больных вселял надежду в трудный час.

Боль и тоска мне душу рвут, но я спасенья не ищу,

И слезы горькие мои рекой стекают по плащу.

И над могилой я кричу: «Какой тут гордый дух зарыт!

Какого славного вождя скрывает свод могильных плит!»

Душа моя рвалась к тому, кто, словно месяц молодой,

Прохладой ветры одарял и насыщал дожди водой,

Чья смерть для преданных сердец была страшнее всех потерь,

С кем ни в долинах, ни в горах никто не встретится теперь!

Я утешения в беде прошу, рыдая и скорбя:

Мой край родимый опустел и стал пустыней без тебя!

Пускай седые облака плывут к могиле от Плеяд,

Пускай обильные дожди слезами землю оросят.

«Вчера пришла ко мне Ламис…»

^{105}