Арабские скакуны

И наконец я остановился, огляделся, перевернулся на живот, встал на карачки. Потом попытался встать в полный рост. У меня получилось. И прямо перед собой я увидел девушку с микрофоном, за ней парня с телекамерой, за ним парня-осветителя и еще одного, звуковика, и девушка сказала:

— Дарья Судоркина, телеканал новостей. Какова цель вашего прибытия в Кокшайск? Намерены ли вы вступить в спор за наследство вашего сына? Что вы намерены предпринять?

Однако и Дарья Судоркина, и ее съемочная группа оказались тут же сметены несколькими парнями в костюмах, белых рубашках и галстуках. Парни взяли меня в кольцо, пропустив в него еще одного человека, лысого, брыластого, с большим брюхом, большой задницей, со скучным и затертым лицом.

Этот человек подошел ко мне и сказал:

— Зазнался? Ты чё, старых друзей не узнаешь? Я же Сергей, меня сегодня утром освободили под залог! Здорово!

— Здорово!

Мы обнялись.

— Мне показалось, что лучше лететь прямо сюда, не размениваться на всякие там промежуточные станции, — от брыластого пахло целой гаммой дезодорантов, одеколонов и туалетных вод. — Теперь история делается в Кокшайске. И мы ее творцы!

— Вот это точно! — я вглядывался в брыластого, но никак не мог увидеть в нем черт моего бывшего одноклассника, богатенького Сергея, финансиста и магната, торговца оружием. Понятное дело, меняются все, но чтобы так! — Это ты верно сказал! В Кокшайске!

— Пойдем, — он похлопал меня по спине и начал подталкивать вперед. — Я на колесах, отвезу тебя на ночевку, надо выспаться, отдохнуть.

Тут один из парней брыластого отстегнул меня от парашютов, а то бы я так и двигался дальше по жизни с раскрытым основным и неиспользованным запасным парашютами.

— Я был не один, — сказал я. — Нас сбрасывали двоих, Катька, Катька должна тут где-то приземлиться!..

— Про Катьку ничего не знаю, — мотнул головой брыластый. — Так ты едешь?

— Еду… — вздохнул я.

Катька! Прости! Я предал тебя!

Однако не успел я так и подумать, как и меня, и брыластого, и его парней, и съемочную группу накрыли два парашюта — Катька, оказывается, дернула сразу за оба кольца, — а сама Катька с истошным визгом приземлилась в середине образованного парнями брыластого круга, ловко отстегнулась и схватила меня за руку:

— Беги! — крикнула она. — Вторая Пролетарская, восемь, там, в большом доме, штаб-квартира. Тебя встретят, защитят! Ни с кем больше не встречайся, не разговаривай! Беги, этих я задержу!

В подтверждение своих слов Катька ударом локтя свалила брыластого, ударом кулака — одного из парней, подпрыгнула и ногами, в ошеломительной разножке, вырубила и оператора, успевшего вновь включить камеру, и звуковика.

— Беги-беги-беги! — кричала Катька, наращивая частоту ударов, кхекая и подвывая, а я прополз под край парашютного шелка и помчался по направлению к ближайшим домам.

У низкого штакетника первого дома стояли два человека, курили и внимательно наблюдали, как я бегу. Я остановился.

— Вы не скажите где Вторая Пролетарская?

— Прямо и потом направо, — один из куривших указал направление.

— А потом — налево, — добавил второй.

И я побежал, побежал туда, куда мне указали, на 2-ю Пролетарскую.

Пиолун