Арабские скакуны

— Слушай, — ухмылка изменила моего генерала, он стал действительно прям и прост, — мне очень некогда. Мне надо с тобой поговорить, успеть до утра еще кое с кем встретиться и сообщить о результатах руководству. Если ты такой, то ладно, будь таким, ни мне, никому другому дела никакого нет. Но вот деньги…

— Какие деньги… — начал было я, но генерал вновь тормознул меня жестом: это было отработанное движение ладони, синхронизированное с движением бровей, уголков рта.

— Деньги — большие, — сказал генерал. — Подобные суммы — вещь опасная. Например, ты знаешь, сколько стоит мой заказ?

— Заказ чего?

— Не чего, а кого! Сколько стоит меня заказать, ты знаешь?

— Откуда!..

— А я тебе скажу. Тысяч десять максимум, но если получить добро сверху, санкцию, то цена падает до трех. Понимаешь — я стою меньше, чем отечественный внедорожник «Нива». Это — обидно, это очень обидно. А сколько стоишь ты, а?

— Меньше? — предположил я. — Больше? Столько же? Три пятьсот?

Генерал вздохнул.

— Месяцев восемь назад ты действительно стоил три пятьсот, только рублей, рублей. Иначе — долларов сто двадцать, не больше. А если учесть, что избивавшим вообще ничего не заплатили, то случился почти казус — мочить тебя им приходилось как бы за свои. Это так унижает!.. Но вот прошло время, совсем немного времени, и ты вырос в цене. Настолько, что стал неуязвим. Теперь тебя и пальцем не тронуть. Понимаешь?

— Кажется — да… То есть — нет… Значит, тот с заточкой, и тот с битой, и тот, что был на стрёме, сами заплатили за мое избиение? Так?

Генерал захихикал. Генеральское хихиканье было снисходительным. Снисходительно хихикнуть — это надо уметь, этому надо долго учиться.

— Нет, мой дорогой, нет. С ними была договоренность, но потом решили сэкономить, и пришлось их всех троих покормить маслинами. Понял ты хоть на этот раз?

Он начал меня утомлять. Таких следует гасить до того, как они начнут раздувать щеки и чувствовать себя хозяевами, их силе всегда надо противопоставлять свою, причем без экивоков, жестко, в лоб. К черту их длинноногость и горделивую осанку, каждый из них если не импотент, то обязательно страдает хроническим простатитом, у них обычно язва, повышенное давление, десны кровоточат, они слишком жадно едят, любят сидеть на унитазе с книгой, любят курить в сортире. Они обыкновенные, самые обыкновенные люди, они сильны только в сообществе, если чувствуют локоть такого же уверенновзглядого, стоит их разобщить, как они теряются, ссутуливаются, перестают пользоваться успехом у женщин, которые не прощают шага назад, которые по-настоящему, в глубине души любят кривоногих, некрасивых и сутулых. К тому же — генералы всегда лажаются, причем на пустяках.

Я вынул изо рта потухшую сигару, вслед за ней полезла густая нить горькой слюны, которую я вяло спустил на пол, достал бумажные спички из парижского кафе «Куполь» с нацарапанным на обороте упаковки именем «Зина», сигару раскурил, выпустил облако дыма в лицо генералу. И — улыбнулся, улыбнулся этому всесильному-всевластному, боящемуся получить на завтрак маслину. До генералов все медленно доходит, в ответ на мою улыбку он вновь захихикал, для него я был дурачком с дурацкой улыбкой, какой с дурачка спрос, дурачков надо прощать и гладить по головке.

— Ладно, что было, то прошло. Важно другое, — сказал генерал, отмахиваясь от дыма моей сигары. — Было принято решение, по которому твои претензии на отцовство будут рассматриваться как наиболее перспективные. Так что — поздравляю.

Я молчал.

— Ты опять не понял? Смотри, — генерал достал из внутреннего кармана кителя блокнот, раскрыл его, и из блокнота на пол камеры спланировал раскрывающийся в полете лист бумаги. Лист медленно лег на пол, и я увидел схему из белых и черных квадратиков, кружочков и ромбиков, между которыми были прочерчены непрерывные, пунктирные и состоящие из крестиков линии, причем над схемой, шапкой было четко выведено «Операция „Мандрагора“. Блок-схема нейтрализаций», а слева от шапки штамп «Утверждаю» и залихватская подпись.

— Бля! Это не то! Не смотреть! Секретно! Государственная тайна! — с этими словами генерал выронил блокнот, обламывая ногти о бетонный пол, соскреб блок-схему нейтрализаций в кулак, запихнул ее в рот, начал жевать и — подавился!

Его глаза полезли из орбит, налились кровью, шея раздулась, он начал хрипеть. Слёзы, сопли, слюни.

Следовало постучать генерала кулаком по спине, позвать охрану, а я протянул руку и поднял генеральский блокнот.