Арабский аноним XI века

У него были споры с Му'авией, а также и с Ибн аз-Зубайром: над обоими он взял верх. Об этом рассказано в книгах преданий, и приводить [рассказы] о них не подходит для этого компендия[310].

/240б/ [Вот кое-что] из этих рассказов. Му'авийа сказал ему однажды по поводу чего-то, происшедшего между ними: «Клянусь Аллахом, я люблю тебя за четыре [обстоятельства] и прощаю тебе четыре [вещи]. Что касается тех [обстоятельств], за которые я тебя люблю, то [первое из них] — твое родство с Посланником божиим — да благословит его Аллах! Второе — [то], что ты из моего рода и моей семьи, из 'Абд Манафа. Третье — [то], что ты вождь и «язык курайшитов». А четвертое — [то] что отец твой был другом моему отцу. А [те вещи], которые я тебе прощаю, — это то, что ты был среди моих врагов при Сиффине[311], то, что ты бросил на произвол судьбы 'Усмана в «День дома»[312]; то, что ты был среди тех, кто строил козни против 'А'иши[313]; то, что ты был среди тех, кто не признал моим братом Зийада[314]. Но я покончил с этим и нашел [основания] для любви к тебе в Коране и в словах поэта. Что касается Корана, то слово Аллаха всевышнего [таково]: ..,[315] А что касается слов поэта, то это слова зубьянита[316]:

И ты не оставляешь в бедственном состоянии друга, — а у кого же из мужей все обстоятельства в порядке?

И мы приняли от тебя первое и простили тебе другое. И в этом мы поступили так, как сказал старый поэт:

Приму я от того, кого я люблю, хорошее в нем, и прощу ему то, что не таково.

'Абдаллах ибн ал-'Аббас, восхвалив и прославив Аллаха, ответил: «А затем. Вот ты сказал, что любишь меня из-за моего родства с Посланником божиим — мир ему! — но ведь это — долг твой и каждого, кто уверовал в Аллаха и в него (т. е. Посланника), потому что это — награда, которую он попросил у вас за тот свет, и несомненное доказательство, которые он вам даровал[317]. Сказал Аллах всевышний: "Скажи: Я не прошу у вас за это награды, а только любви /241а/ к [моим] родным'"[318]. А тот, кто не любит нас, тот не будет иметь успеха, будет посрамлен и пребудет в обиталище несчастных.

Что же касается твоих слов, что я — твой родич и из твоей семьи, то это так. Ты заботишься об узах родства, и именно так поступают праведные, избранные, наилучшие. И клянусь моей жизнью, ты твердо хранишь эти твои узы, несмотря на то что в прошлом у тебя были дела, за которые тебя нельзя теперь упрекнуть[319].

Что же касается твоих слов, что я — «язык курайшитов», то ведь этим [даром] я наделен в такой же степени, как и ты, но ты сказал об этом из-за своего благородства и достоинства; ведь сказал же старый поэт:

Всякий благородный превозносит [другого] благородного, считая его достойным этого, хотя бы сам он был более достойным.

А что касается твоих слов, что мой отец был другом твоего отца, то это так и было; и ты знаешь, что мой отец сделал для него в «День победы над Меккой»[320], и он был благодарным, великодушным; ведь сказал старый поэт:

Я буду помнить того, кто дружил с моим отцом в течение своей жизни, и буду помнить о нем после его смерти ради родственников.
Но я не стану полагаться на того, кто не хранит обязательств и не бывает мне товарищем в превратностях.

А что касается твоих слов относительно моей вражды к тебе при Сиффине, то, клянусь Аллахом, если бы я не поступил так, то был бы наихудшим из тварей: неужели ты обольщался мыслью, что я покину моего господина и сына моего дяди, повелителя верующих и господина мусульман[321], в то время, как на его сторону стали мухаджиры и ансары?! И ради чего, Му'авийа?! — щадя ли себя, сомневаясь ли в моей вере или по боязливости моей натуры? Клянусь Аллахом, если бы я поступил /241б/ так, то ты бы затаил это на мой счет [и стал бы донимать меня намеками на это][322] и порицать меня за это.

А что касается твоих слов относительно того, что я оставил на произвол судьбы 'Усмана, то ведь его оставили на произвол судьбы и те, кто ближе к нему родством, чем я, и те, кто далее, чем я, и вот для меня ближайшие и отдаленнейшие — пример для подражания. Я не был в гесте с теми, кто нападал на него, а отстранился от него так же, как отстранились хиджазцы.

А что касается твоих слов об 'А'ише, то ведь Аллах повелел ей, чтобы она задергивала свой занавес и оставалась в своем доме. А когда она ослушалась господа своего и пошла наперекор Пророку своему, мы сделали то, что она от нас [претерпела].