Арабский халифат. Золотой век ислама

После смерти аль-Хаджжаджа Зунбиль из Систана более не платил дани и открыто показал, насколько ниже аль-Хаджжаджа он ставил его преемников. Иракцы снова свободно вздохнули, когда аль-Хаджжадж, а вскоре потом и аль-Валид умерли, но они вскоре обнаружили, что перемена чиновников не означает перемены системы. Язид, конечно, недолюбливал сторонников аль-Хаджжаджа, но в правительстве следовал тому же курсу. Он так же поселился в Басите и держал сирийскую армию в стране. Кроме того, он обнаружил, что не может внести изменений в систему налогообложения, из-за которой аль-Хаджжадж нажил себе ненависть арабов, если он хочет, чтобы доходы оставались на прежнем уровне. Однако, чтобы переложить ненависть с себя на чужие плечи, он попросил халифа освободить его от управления налогами и поручить это кому-нибудь другому. Это имело иной результат, нежели тот, которого он ожидал, ибо Сулейман тогда сделал независимым старого финансового чиновника аль-Хаджжаджа, который до той поры служил в казначействе, и поставил его во главе налоговой администрации[126]. Это был мавла из Систана Салих ибн Абдуррахман, тот самый человек, который сделал арабский письменным языком казначейства. В его распоряжении в Басите было 400 сирийских солдат, и он пользовался полной независимостью от Язида. Он категорически отказался брать из казны средства на оплату сумасбродных расходов Язида, и из-за этой скупости пребывание Язида в Ираке стало малоприятным. Язид сумел сделать так, чтобы ему передали и Хорасан и позволили поселиться в этой его старой провинции, где никто не мог подглядывать за его действиями[127]. Но он и там не получил того, на что рассчитывал, – любящий роскошь, тучный до бесформенности человек едва ли мог вынести сравнение с Кутайбой. Он пытался вытеснить его покорением Джурджана и Табаристана, но добился лишь незначительного успеха и, хвастливо преувеличив количество вывезенной оттуда добычи, предопределил свою плачевную участь.

В качестве халифа Сулейман также сохранил свою резиденцию в палестинской Рамле, и там его очень любили, но он часто бывал в общем лагере в Дабике, в Северной Сирии, из которого велась большая война с Константинополем. Он умер там, процарствовав едва три года, в сафаре 99-го (сентябре 717 года); Илья из Нисибина относит его смерть ко вторнику 8-го числа, но, по Абу Михнафу, это была пятница, 10 сафара. В то время как при аль-Валиде темами для бесед в кругах высшего общества были архитектура и культура сельских поместий, при Сулеймане разговоры крутились вокруг чревоугодия и женщин. Хотя сам Сулейман был распутником, он все же распорядился о том, чтобы в Медине наказывали за дебоши. Хотя на самом деле это могло быть из-за недоразумения с тамошним наместником, который по ошибке изувечил гуляк, вместо того чтобы их пересчитать. Однако любовь к чувственным наслаждениям не помешала Сулейману иметь склонность и к благочестивым предметам. Это следует уже из того, что он заигрывал с иракской оппозицией против аль-Хаджжаджа, которая всегда выступала во имя Бога и Его правления против царства тиранов, а также из того, что он потворствовал Алидам и сделал наместником в Медине ансарита и притом внука Амра ибн Хазма, который играл ведущую роль в восстании против халифа Усмана. Но очевиднее всего выступает тот факт, что он прислушивался к придворному богослову Радже. Положение, которое этот человек получил при халифах из династии Омейядов, является мерой их собственного отношения к исламу. Его влияние началось при Абдул-Малике, усилилось при аль-Валиде и достигло зенита при Сулеймане. Раджа уговорил его передать халифат Умару ибн Абдул-Азизу. Об этом у нас есть рассказ аль-Вакиди[128].