Арабский халифат. Золотой век ислама

В то время было общепринятой практикой, что ислам освобождал ото всех обязательств по выплате налога и что участок хараджной земли становился необлагаемым в том случае, если его приобретал араб-мусульманин[135] или если его владелец-неараб переходил в ислам. Но в первую очередь это поощряло эксплуатацию крестьян со стороны арабских господ, а во вторую – переход в ислам тех, кто должен был выплачивать налог. В обоих случаях разница между их статусом и характером их собственности – разница, лежавшая в основе финансовой системы Умара I, – устранялась, и вследствие этого возникали определенные трудности и неудобства. Если налоговые поступления сокращались пропорционально числу тех, кто перешел в ислам, то основное бремя ложилось на казну; а если размер налога повышали до прежней суммы, подлежащей единовременной уплате, то бремя ложилось на общину, которой становилось тяжелее выплачивать налоги из-за перешедших в ислам. Вдобавок, когда новообращенные предоставляли землю и общину их судьбе и переселялись в арабские города, как случалось часто, а может быть, даже практически всегда, это не приносило пользы. Это уводило рабочую силу с земли, так что ей угрожала опасность стать отчасти бесплодной. Однако и приток населения в города не приветствовался. В Куфе и Басре – так как наши наилучшие и практически исключительные сведения относительно этой ситуации исходят из Ирака – и без того всегда было много новых мусульман, или мавали, освобожденных пленников, захваченных во время военных действий, в основном иранского происхождения. Они занимали промежуточное положение между арабами-господами и неарабами-подданными, и, хотя мавали конечно же не платили ни земельного, ни подушного налога, они все же не входили в реестр воинов и не получали соответствующего пенсиона, хотя во время войны сражались вместе со своими прежними господами, которым были морально обязаны оказывать всяческие услуги. Такое подвешенное положение их, разумеется, не удовлетворяло; ислам помог им четко осознать свои потребности, и они стремились получить полные и равные права с арабами. Их мятеж под предводительством Мухтара показал, какая опасность грозит Арабскому государству, и фактически его подавление стоило многих жизней. Однако, хотя меч и наделал брешей в мусульманских рядах, они вскоре заполнились новыми мусульманами, эмигрировавшими из сел и деревень, которые, пусть, возможно, и более мирно настроенные, тем не менее в своем положении имели те же интересы. Кроме того, система Умара I также значительно пострадала оттого, что гарнизонные и правительственные города очень скоро потеряли свой специфически арабский характер.

Такая довольно примитивная система администрации при Умаре I, определенная лишь в общих чертах, привела к тому следствию, которого он не предвидел и которое угрожало ее разрушить. При нем недостатки системы еще не успели проявиться. Приобретательские инстинкты у арабов в то время в основном имели иной характер, нежели стремление приобретать поместья и земельные участки, и облагаемые налогом неарабы еще не переходили в ислам в таком числе, чтобы от этого страдала казна – казна, которую в то время, более того, добыча наполняла до краев, причем все продолжала поступать, и к тому же казне приходилось обеспечивать гораздо более скромные потребности, чем те, с которыми она столкнулась позже. В следующем поколении, то есть при Омейядах, ситуация изменилась. Но аль-Хаджжадж, согласно преданию, решил вмешаться в общепринятый порядок ради того, чтобы устранить ущерб, который из-за него несла государственная казна. Он не освободил от хараджа тех арабов, которые приобрели в собственность хараджную землю, и даже вновь обязал выплачивать его тех, кто прежде был от этого освобожден. Аналогичным образом аль-Хаджжадж, как говорят, отнесся и к обязанности новообращенных выплачивать дань, когда они оставались в деревнях и сохраняли свои фермы. Однако он запретил им хиджру – то есть переселение в центры ислама и арабского правительства – и в конце концов силой заставил их вернуться назад. Он ввел новый порядок, который не соответствовал прежним понятиям о том, что является справедливым, и это вызвало громкие протесты со стороны пострадавших от него арабов и мавали, которые считали это пощечиной в лицо ислама; но аль-Хаджжадж не обращал на них внимания.