Арбалетчики в Карфагене

— Но кроме власти есть ещё и влияние. Ганнон тоже не каждый год бывал суффетом, но влияние на власть имел все прежние годы, до самой смерти. Сейчас такое же влияние имеет Ганнибал. После него, получается, в городе должны получить власть его ставленники, как раньше правили ставленники Ганнона, а ты знаешь совершенно точно, что этого не произойдёт. И если мой отец только предусматривает такую возможность, то ты — знаешь так, как если бы это уже случилось. Ты не знаешь всех мелких обстоятельств, но это — знаешь. Откуда?

— Откуда? Гм… Да, кое-что я знаю. — Прикинув хрен к носу, я понял, что один хрен уже спалился перед наблюдательной супружницей, отмазки больше не прокатят и пора говорить правду. — Но это нелегко объяснить так, чтобы тебе было понятно.

— А ты всё же попробуй. Чего я не пойму — спрошу.

— Хорошо, попробуем. Но для начала ответь мне сама на несколько несложных вопросов. Откуда Велтур знает о походах того же Александра Великого?

— Ну, ему ведь рассказывали, да он и сам читал.

— И ты, наверное, тоже смогла бы и выслушать, и прочитать, если бы тебе это было интересно?

— Ну да. Я тоже и слушала, и немножко читала, но не так хорошо, как Велтур.

— А почему вы смогли об этом слушать и читать?

— Ну, есть же рассказчики и есть книги…

— Вот именно. Об этих событиях — уже есть. Рассказчики, правда, давно уже не очевидцы событий, но написаны книги, которые может прочитать любой, обученный грамоте. А как у нас обстоит дело с походом Ганнибала в Италию?

— Это было недавно, и есть много очевидцев.

— А книги?

— Ещё не написаны. Но к чему ты клонишь?

— На что, по-твоему, больше похожи мои знания — на услышанное от очевидцев или на прочитанное в книгах?

— Ну, я бы сказала, что на прочитанное. Но книги ведь пишутся о прошлом.

— Правильно. Серьёзные книги, которым можно верить, а не тот наркотический бред храмовых прорицателей, которые иногда случайно угадывают, но чаще несут чушь. Вот ты и подумай теперь сама, откуда я могу знать точно кое-что из того, что является будущим для тебя…

Откинувшись на подушки, моя ненаглядная принялась соображать. Сообразив наконец — выпала в осадок:

— Твоя страна не в нашем мире, а в будущем, и наше время — история для тебя?

— Ага, она самая. Только не спрашивай, как мы попали в ваше время — мы сами этогого не поняли и были ошарашены посильнее, чем ты сейчас. Боги это нас сюда к вам зашвырнули, или какое-то странное явление природы — мы сами не знаем. Увидели то, что показалось нам странным, растерялись, потом сравнили с тем, что знали из истории, кое в чём разобрались, испугались до дрожи в коленках, а дальше — мы просто действовали так, чтобы не пропасть в вашем чужом для нас мире. Как видишь, нам это удалось…

На моё счастье, полученная информация настолько выбила её из колеи, что на серьёзный допрос её уже не хватило. Потом-то, в следующие несколько дней, мы с ней говорили о многом, и кончилось это тем, что моя супружница въехала в суть расклада и принялась поддерживать все мои затеи осмысленнее, а главное — с удвоенной энергией. Приняв моё послезнание о том, что Ганнибалу в Карфагене не усидеть, Велия прекрасно поняла, чем это чревато. Ей, уроженке родо-племенного социума испанских турдетан, не нужно было разжёвывать, как поведут себя живущие точно таким же укладом нумидийцы. Связанный дипломатическими договорами и обязательствами царь Масинисса — это одно, а вот знать нумидийских родов и его собственные родственники — совсем другое. Это ведь как Крымское ханство эпохи позднего Средневековья — хоть и можно задобрить богатыми подарками самого хана и договориться с ним, но это ровным счётом ничего не значит для всех этих его многочисленных мурз и беков — не запретит он им самостоятельных набегов, если хочет усидеть на своём престоле в Бахчисарае. Или формально-то запретит, но будет смотреть сквозь пальцы на нарушения своего запрета. То же самое будет и здесь. Власть царя над родовой знатью не так уж и сильна, и многое он ей вынужден прощать, дабы не настроить её против себя. Родня — тем более. Свой всегда ближе чужака, а прав он или нет — дело десятое, и любые их шалости, не направленные против его власти, царь им всегда простит. А значит — даже при мирном настрое самого Масиниссы нельзя рассчитывать на такой же настрой его подданных. Если не будет Ганнибала — не будет и страха перед ним, и тогда ничто уже не сдержит алчности не очень-то и слушающихся своего царя дикарей. Поэтому моё стремление успеть надёжно укрепить нашу основную виллу до наступления зимних дождей она поняла и приняла безоговорочно. И пожалуй, здорово поможет мне через некоторое время выпросить у тестя кое-что из его суперсекретного арсенала…