Арбалетчики в Карфагене

— Арестованы сыновья и племянники Ганнонидов и Бисальтидов, — поведал нам хилиарх. — Их, конечно, никто не пытает, но допрос их ожидает очень неприятный, как и их отцов с дядьями. Римляне подозревают о попытке их семей занять место Козлёнка во главе его группировки и теперь проверяют эту версию. Учитывая, что скоро группировка вернёт себе полную власть над городом, подозрение выглядит обоснованным. А их люди помельче, особенно тайная агентура, уже и пытке подвергнуты. Из всех показания против хозяев выколачиваться не будут — так, примерно только из каждого четвёртого, чтобы не было ясно, правда это или выпытанный оговор.

— Разумно, — одобрил наш наниматель. — Римские сенаторы — вовсе не глупцы и грубую работу распознают сразу, а так — поломают над этим головы и всё равно останутся в больших сомнениях. А представителям этих родов теперь нельзя будет выдвигаться на первые должности в государстве, дабы не усиливать сохранившиеся подозрения против себя. Многократно труднее им будет теперь и на другие ключевые места в управлении Карфагеном своих родственников продвигать.

— Как мы и планировали, почтеннейший, — ухмыльнулся Бостар. — Это оказалось даже легче, чем моё примирение с отцом!

— Да уж, пришлось мне тогда поднапрячься, ха-ха! — хохотнул мой тесть.

Дело было и впрямь нелёгким. Бостар был младшим сыном Адонибала, главы клана Бастидов — тоже из антибаркидской группировки, но гораздо более вменяемого по сравнению с прочими, основными, хоть и далеко не столь влиятельного. Как младшему, ему не светило унаследовать отцовское место, и Бостар, с детства увлекавшийся военным делом, выбрал для себя военную карьеру. И естественно, его кумиром в армии не мог не стать Ганнибал Барка. Вторая Пуническая бушевала уже полным ходом, и Бостар, как раз закончивший обучение в элитном Священном отряде, где из отпрысков знатных семейств Карфагена готовили будущую армейскую элиту, рвался в Италию — хоть сотником, хоть десятником, хоть рядовым кавалеристом — лишь бы только служить под началом великого Ганнибала, победителя при Требии, Транзименском озере и Каннах. Но увы, знаменитый морской прорыв Бомилькара в Локры, доставивший Ганнибалу в Италию подкрепления, оказался единственным, и новых не предвидилось, а в Испанию с Магоном его не пустил отец, употребивший все свои связи, чтобы его сын не участвовал в войне, исход которой с каждым годом представлялся всё сомнительнее. Уж очень убедительными в Совете были доводы ныне покойного Ганнона Великого. В результате мечта Бостара сбылась лишь под самый занавес войны, когда армия Ганнибала переправилась в Африку для защиты самого Карфагена. Буквально сбежав из-под отцовской опеки в армию к своему кумиру вместе с городским ополчением, он поучаствовал в деле при Заме и чудом спасся из той мясорубки — прорубился к самому Ганнибалу и оказался в числе тех немногих конных, с которыми полководец покинул поле проигранного сражения. А заодно с этим он оказался и в числе проигравших, а значит — заведомо неправых по результату и по определению, изрядно скомпрометировав тем самым и отца. Тот едва отмылся тогда от обвинений со стороны товарищей по «мирной» группировке Ганнона в Совете Ста Четырёх, и это, конечно же, не улучшило его взаимоотношений с младшим сыном. Спасибо хоть не проклял он его и не отрёкся, как требовали от него многие. Но уж кошка между ними, конечно, пробежала тогда большая и угольно-чёрная…

Наверное, не имело бы ни малейшего смысла браться за решение этой весьма непростой задачи, окажись у Арунтия на примете лучшая кандидатура. Но не нашлось у него лучшей, не нашлось и равноценной. В овладении военной наукой Бостар лидировал среди своих однокашников по Священному отряду с заметным отрывом. Свою личную храбрость и преданность городу он доказал делом при Заме — не один он, конечно, и не самый отличившийся, но в числе отличившихся. И наконец, все прочие из более-менее подходящих по своим качествам кандидатов оказались из вообще «неправильных», то бишь пробаркидских семей, что практически исключало возможность их продвижения на высшие командные должности при неизбежном теперь господстве в этом послевоенном Карфагене проримской группировки. Бостар же при всей своей личной «неправильности» имел «правильную» родословную, а горячность молодости — она ведь многое объясняет и оправдывает. Повзрослеет, остепенится — поумнеет. Вот это поумнение как раз мой тесть ему и организовал в лучшем виде.