Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера

Два полковых командира решили сдаться, после того как огонь немецкой артиллерии накрыл их подразделения со всех сторон. В 16.00 офицер пошел вперед, размахивая белой накидкой. Другие офицеры и солдаты вереницей шли за ним, держа руки за головой, спотыкаясь и падая. Позже охранники велели им выложить в подшлемники все, что было в карманах, и выбрали себе понравившееся. Сдавшихся загнали на скотный двор с каменной оградой. В сумерках заговорил громкоговоритель: «Не бегите. Если решите бежать, вас расстреляют из автоматов» {505}. Они могли лишь жаться друг к другу, сберегая остатки тепла долгой холодной ночью.

Воннегут назвал это «самой крупной капитуляцией американцев с оружием в руках в американской военной истории» {506}. (На самом деле в Батаане в 1942 году сдавшихся было гораздо больше, но капитуляция почти 8000 человек в 106-й, безусловно, была самой масштабной в Европе.) Воннегут и еще десяток солдат пытались пройти к американской линии фронта через заснеженный лес, но немцы из 18-й народно-гренадерской дивизии, проводившие зачистку, заманили их в ловушку у русла ручья. Через громкоговорители они призывали их сдаться. А чтобы поторопить, дали автоматный залп по деревьям, стреляя поверх голов. Решив, что выбора нет, загнанные в угол американцы сняли оружие, выбросили рабочие детали и вышли с поднятыми руками. Так начался их плен, который лично Воннегута привел к Дрездену и «огненной буре» в феврале 1945 года, о чем он написал в своей «Бойне № 5».

Офицеры штаба 8-го корпуса в Бастони пришли в ужас, услышав о капитуляции. Заместитель начальника штаба «предположил, что два полка в окружении могли бы дать более решительный бой». Он назвал войска такой силы «дикими кошками в кустах», которые «могли бы “расцарапать врагу морду”, а не сдаваться, как эти в конечном итоге сделали» {507}.

Немцы не могли поверить в то, сколько людей попали в окружение. Один из их офицеров записал в дневнике: «Проходят бесконечные колонны пленных; сначала около сотни, за ней еще тысяча. Наша машина застряла на дороге. Я выхожу и иду пешком. Модель сам направляет движение транспорта. (Он со своим моноклем не слишком заметен.) Дороги забиты грудами разбитой американской техники, автомобилями и танками. Проходит другая колонна пленных. Я насчитал больше тысячи. В Андлере колонна из полутора тысяч, там около 50 офицеров и подполковник; он и просил принять капитуляцию» {508}.

К разочарованию Моделя, движение немецкого транспорта к востоку от Сент-Вита почти остановилось. Артиллерия 7-й танковой дивизии непрестанно бомбила подъездные пути. После неудачной вчерашней попытки захватить Сент-Вит немцы предприняли осторожные попытки обойти позиции 31-го танкового батальона. 38-й бронетанковый пехотный батальон «зализывал раны» {509} после жестокого урона, и из-за потерь взводы пришлось соединять. Тем не менее немцы, казалось, пострадали еще сильнее.

В рощице перед ними, как сообщал 38-й мотопехотный батальон, «немцев нашли только мертвых, большинство, вероятно, были убиты, когда пытались окопаться за каким-нибудь деревом или упавшим бревном. Те, у кого не было лопат, копали ямки касками, штыками и даже ногтями» {510}.

Было обнаружено, что на просеке, которую накрыл огонь правофланговых станковых пулеметов, «на земле распростерлись, почти как на плацу, с интервалом в пять ярдов, девятнадцать десантников, и у каждого из них было по меньшей мере пять-восемь пуль в груди или горле». По словам майора Бойера, позже выяснилось, что «десантники» носили «под куртками» форму и эмблему дивизии «Великая Германия». В другой атаке, устроенной в тот же день, 90-мм орудия взвода «истребителей танков» сумели подбить «Пантеру» и одну из двух штурмовых «самоходок», поддерживавших пехоту.

Главная угроза оборонительным порядкам бригадного генерала Хазбрука лежала на севере, где наступали 18-я народно-гренадерская дивизия и Бригада сопровождения фюрера. Но, хотя последняя считала себя элитным подразделением, в ней тоже случались нервные срывы. Один боец, ротмистр фон Мёллендорф, был «истеричным и нервным. Он плачет всякий раз, когда упоминают имя Гитлера» {511}.

Еще более серьезная угроза нависла над тылом Хазбрука, когда 9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен» двинулась чуть севернее, через Рехт и Пото, по маршруту, которым раньше прошла боевая группа Хансена. В боях под Пото связного-эсэсовца ранило в живот осколками американского снаряда. Когда его, с торчащими из раны внутренностями, товарищи положили на носилки, кто-то порывался снять с раненого стальную каску, но тот умолял ее не трогать. В штабе роты каску попытался снять унтершарфюрер, но раненый протестующе закричал. К тому времени когда они добрались до перевязочного пункта, он был почти без сознания. Врач «приподнял его голову, расстегнул ремешок на подбородке и снял каску. Вместе с ней оторвалась верхняя часть черепа с мозгом. Солдат, наверное, понимал, что еще один осколок шрапнели ударил прямо под ободок каски и пробил череп. Он жил, пока не сняли шлем» {512}.