Ареал 1–3: Заражение. — Цена алчности. — Обречённые

– Вполне может быть, что ты прав. – Берёзов облокотился на спинку старательно искорёженного дизайнером пилотского кресла. Их столик был стилизован под разбитую кабину рухнувшего в Зоне вертолета. – Никаких прямых доказательств у меня нет, иначе я встречался бы не с тобой, а с кем-нибудь из контрразведки. Но косвенных свидетельств слишком много, чтобы не задуматься. Смотри сам: сначала шпионскую лабу не могут отыскать больше полугода, при этом те, кто в ней работает, и те, кто её обеспечивает, наведываются туда регулярно, а наш Спецотряд никак не может её разыскать, а ведь у нас есть «Ариадна». Даже если представить, что у них она тоже имеется, это означает, что наши шансы как минимум равны. Я уже не говорю о том, что в Зелёной Зоне наши возможности намного выше: вертолёты, техника, радиоперехват и так далее. Но толку до сих пор никакого. Все операции по поиску лабы возглавляет и ведёт лично Ферзь, и все они, заметь, не просто заканчиваются ничем. Каждый раз происходит какая-нибудь дрянь, словно намекающая нам на то, что искать лабораторию есть занятие неблагодарное, опасное для жизни и вообще бессмысленное. Вы несколько месяцев рыскаете по Жёлтой, постоянно нарываясь то на бешеное зверьё, то на Зомби, но найти ничего не можете. Потом происходит тот случай, из-за которого мне пришлось пропахать на брюхе чуть ли не сквозь аномалию. Я помню, как Медведь бурчал что-то вроде того, что бандюки будто точно знали, где вы пойдёте, и ждали вас специально. Операцию словно намеренно провалили. А то нападение на нефтенакопитель? Это, конечно, не доказательство, но у бандитов тогда оказалась свежая информация из внутренних документов Службы Безопасности. Словно нападение на Спецотряд было специально приурочено к диверсии на нефтенакопителе!

– Медведь вечно чем-то недоволен, – отмахнулся Лемур, – и его с нами не было, если помнишь. Так что это не показатель.

– Он не сам придумал, что бандюки тогда вас поджидали. – Иван покачал головой. – Кто-то из раненых ему рассказал в вертушке на обратном пути. Я слышал обрывки фраз.

– Не буду спорить, – нахмурился Лемур, – я шёл в ядре отряда, за боевое охранение отвечал Виталя… – Он вдруг замолчал и нахмурился ещё сильнее. – А ведь и действительно… странно как-то всё тогда получилось…

– Вот и я о том же, – вздохнул Берёзов, – все операции по поиску лабы заканчиваются провалом, на первый взгляд по причинам, ни от кого не зависящим. Но если задуматься, то возникают вопросы. И в центре их – Ферзь с Ветром. Третий момент: наш крайний выход в поиск вместе с контрразведчиками. Они вытащили из кого-то точные координаты лабы, но Салмацкий с самого начала заявляет, что это чушь и деза, ничего в этом районе быть не может. Выходит, он эту местность хорошо знал, но при этом вывел отряд к лаборатории с самого опасного места и утверждал, что ближе подойти нельзя. Хотя с другой стороны к лабе ведёт широкий коридор, и Ферзь, имея в руке «Ариадну», не мог того не знать. Более того, он заявляет, что на самой лабе сидит Зыбь, и даже даёт контрразведчику воспользоваться своей «Ариадной». Естественно, тот, не имея никакого опыта работы с Ареалом, не может отличить Зыбь от Лизуна и даже понятия не имеет, что именно видит. Всё, что ему остаётся, это обалдеть от страха и признать правоту Ферзя. Но Салмацкий по Зонам ходит не первый год, да ещё и с «Ариадной», он прекрасно отличает аномалии одну от другой. Он знал, что на лабе Лизун, как знал и о существовании безопасного коридора к ней. Вывод простой: Ферзь очень не хотел, чтобы отряд добрался до лабы. Вопрос: почему? Зачем ему это нужно? Я уже не говорю о драке с внезапно взбесившимся зверьём. Как вообще она стала возможной?

– В каком смысле? – Лемур мрачно посмотрел на него.

– В таком, что это не произошло само по себе! – ответил Берёзов. – Я разговаривал с Болтом и Лавандой, и оба они назвали такое нападение нонсенсом! Ареаловское зверьё кровожадное, но не тупое. Они могут броситься, если уверены в своём превосходстве, численном или мускульном. Звериная или птичья стая наверняка атакует одиночку, если голодна, и даже небольшую группу людей, если охота в крайние дни не шла и животные голодают особенно сильно. Но они никогда не бросятся на три десятка вооружённых бойцов, местная живность отлично чувствует присутствие оружия. На подобную атаку их должно было что-то спровоцировать.

– «Шестое чувство»? – предположил Лемур. – Поэтому ты о нём спрашивал?

– На самом деле это была мысль Болта, – уточнил Иван, – но и Лаванда с этим согласна. Применение мета могло вызвать резкую деформацию пси-поля, если предположить, что использовавший «Шестое чувство» специально транслировал всем острое чувство агрессии. Почувствовав угрозу своей жизни, зверьё и атаковало. Правда, я не понимаю, почему мы не почувствовали сам факт применения…