Арена

Городок В. разместился на опушке огромного лесного массива. Собственно говоря, В. стал называться городком лет через двадцать после войны, когда на пустующих землях был выстроен большой животноводческий комплекс, а в самом городке появились больница и школа, настоящие, городские, из кирпича, стекла и бетона. До того же решающего момента был В. обыкновенной деревенькой — с деревянными потемневшими от дождей избами, огородами и собачьим лаем по ночам.

С белым светом В. соединяла железнодорожная одноколейка, по которой в областной центр, на молокозавод, каждый день возили молоко и рабочих. С жильём в областном центре было туговато, и часть рабочих маслозавода и целлюлозно-бумажной фабрики проживали в В. Бывало и так: жена хозяйствует на комплексе, а муж слесарит на заводе. Или наоборот. Честно говоря, народ селился в В. охотно — здесь и домик проще было построить, и хозяйством обзавестись; к тому же лес рядом, хороший лес, грибной, ягодный. Еже-утреннее путешествие в областной центр не составляло труда, резвый дизелёк тратил на дорогу минут тридцать, не больше.

Дизель-поезд этот — маленький, трёхвагонный, почти игрушечный — ходил несколько раз на дню, был привычен и зауряден в быту, как, скажем, велосипед или мотоцикл. Машинистов поезда знали по имени, они водили свой «состав» душевно, без формализма: по просьбе подождать — ждали, по просьбе поднажать — поднажимали.

Железнодорожная ветка была тупиковая, заползая на перрон, дизель упирался глазами-фарами прямо в лес, дальше пути не было.

Приставив один к другому три газетных киоска, можно было получить представление о городском вокзале. Маленькое, выкрашенное зелёной масляной краской дощатое сооружение деревянными буквами, приколоченными к фронтону, торжественно извещало приезжего, что он прибыл не в какое-нибудь другое место, а городок В.

Николай Иванович Усов прибыл в городок утренним рейсом. Поскольку утром жители ездили, как правило, в обратную строну, дизель-поезд возвращался в В. совершенно пустым — что и отметил Николай Иванович, сойдя на платформу и осмотревшись. Десятка два людей, стоявших на платформе, тут же нырнули в вагоны, на перроне остались трое: Николай Иванович, дежурный по вокзалу в малиновой форменной фуражке и белокурая девушка лет шестнадцати на вид. На шее у девушки был повязан пионерский галстук. Две детали делали девушку заметной в любой толпе. Первая, как уже было сказано, — пионерский галстук — девушка явно миновала пионерский возраст. Вторая — исключительно восторженные глаза.

Николай Иванович не успел пригладить ёжик седых волос, как девушка с восторженными глазами была рядом с ним.

— Николай Иванович Усов? — торжественно спросила девушка. И, получив утвердительный ответ, тотчас же протянула Николаю Ивановичу цветы. — Вера! Пионервожатая!

Так они познакомились.

Николай Иванович чувствовал себя с букетом цветов на просёлочной дороге, отделявшей городок от станции, не совсем удобно. Подарить же его, кроме Веры, было некому. Николай Иванович тут же стал искать повод галантно вручить ей цветы, но повод не возникал, потому что рот старшей пионервожатой Веры от самой станции не закрывался ни на минуту.

— Вы просто молодец, что приехали! — восторженно говорила она. — Вас в нашем городке каждый знает! Вы же у нас похоронены!

Известие о своих похоронах Николай Иванович воспринял довольно спокойно, из чего можно было заключить, что новости в этом сообщении для него нет.

— Мы просто открытие сделали, когда вас нашли! — продолжала тем временем Вера. — Школа на весь район прогремела. Митинг был!

— Между прочим, — сказала она по секрету, понизив голос. — Из-за вас у нас целый спор вышел. Новый памятник мы построили, я вам писала, за металлолом, ну, который вы сегодня открывать будете, так вот поспорили из-за таблички! На старой-то было ваше имя! А на новой как?! Одни говорили: пусть будет как на старой — это же реликвия. А другие возражали — человек, мол, живой!

— И на чём порешили? — с улыбкой поинтересовался Николай Иванович.

— Сделали две таблички! — решительно сказала Вера. — Какую захотите, такую выберете!

— Мудро… — усмехнулся Николай Иванович. — Можно, я за мудрость вручу вам эти цветы? Вам они будут больше к лицу.

— Вы что? — возмутилась Вера. — Это же вам! Как герою!

— Пожалуйста! — улыбнулся Николай Иванович.

— Понимаю, — сказала Вера. — Мой Толян тоже стесняется с цветами ходить. Все мужчины одинаковые!

— Да? — осторожно поинтересовался Николай Иванович.

— Конечно! — уверенно сказала Вера. — Что герои, что не герои: как до ЗАГСа дело дойдёт — всё, кранты!

— Что-что? — заинтересованно переспросил Николай Иванович.

— Кранты! — невозмутимо повторила Вера, как нечто само собой разумеющееся, и Николай Иванович вежливо сделал вид, что понял.

— Так! — решительно сказала Вера. — Букет несу я, но перед школой вы его у меня заберёте. Неудобно перед народом…

— Договорились, — облегчённо сказал Николай Иванович. — А… Толян, это кто?

— Так… — неопределённо сказала Вера. — Один тип… Очень ненадёжный товарищ… Но говорит, что любит.

— Ясно… — сказал Николай Иванович.