Арена заблудших

Сначала на поле вышли разметочники – «индеец»-капельдинер, парень с татуировкой на бритой голове из киоска с лампочками и еще один парень в тяжелых армейских ботинках и с цветной банданой на голове, который запускал карусели, и вскоре на полу появилось множество точно выверенных точек и полос. По ним подключившиеся к разметочникам циркачи разложили огромное количество металлических креплений, образовавших на земле сложный узор. Затем над полем поднялись опорные столбы. Между ними на земле расправили, словно огромные юбки, полосатые бело-фиолетовые полотна главного купола и примыкающих шатров. Когда их подняли, одни начали крепить полотняные стены, другие укладывали внутри поверхность арены и ставили скамьи, а третьи монтировали сложное оборудование для света и звука и крепления для номеров.

В то время как под главным куполом кипела работа, снаружи тоже бурлила жизнь. Циркачи растягивали тенты маленьких шатров, ставили будку капельдинера и киоски с играми и сладостями, украшали все флажками и гирляндами, снимали карусели и качели с грузовиков, устанавливали на земле и протягивали от них кабели к генератору и к киоску с лампочками.

Когда наконец цирковой городок осветился сотнями огоньков, Кристина невольно вздохнула от восторга: это было похоже на чудо. Чудо, за которым стояло несколько часов очень тяжелой работы.

Хотя абсолютное большинство обитателей «Колизиона» были артистами и лишь несколько человек занимались исключительно техническими работами, в сборе и установке цирка участвовали все наравне, и каждый вносил посильную лепту. И Кристина тоже присоединилась – хотя по-прежнему не была полностью убеждена, что остается с «Колизионом». Но как-то неудобно стоять и ничего не делать, когда все вокруг работают.

Жители небольшого города, названием которого Кристине так и не пришло в голову поинтересоваться, каким-то образом уже знали об их приезде, афиши на улицах появились заранее. Кристина вспомнила, как видела старинную черную машину в своем городе, из которой ей под ноги вылетела афиша, и попыталась найти ее в караване, но так и не увидела. Тогда она попыталась расспросить, как все происходит, как в очередной город попадает реклама, как договариваются насчет места для выступлений и решают прочие организационные вопросы, – и услышала в ответ, что у них «есть кому позаботиться об этом». Ответ слишком расплывчатый, чтобы удовлетворить логику. Но какая может быть логика, если имеешь дело с мистикой? Мистику не понимаешь – ее принимаешь. Или не принимаешь…

Основные работы по установке цирка закончились вечером, но до глубокой ночи тут и там раздавались постукивания, скрежет, скрип и глухие ругательства: артисты доделывали мелочи.

Следующее утро началось с интенсивной тренировки. Несмотря на тяжелый вечер накануне, на нее вышли абсолютно все – и занимались с полной отдачей, не пытаясь увильнуть или облегчить себе нагрузку. Эта абсолютная готовность оставить всего себя на представлении была тем общим знаменателем, который связывал таких разных во всем остальном обитателей цирка. Кристина чувствовала предельную собранность и легкую нервозность, витавшие в воздухе: казалось, циркачи готовились к важнейшему событию своей жизни, от которого зависит вся их дальнейшая судьба. Впрочем, если цирк удаляет за плохое представление, неудивительно, что к каждому выступлению артисты подходили как к последнему.

Сейчас Кристина особенно остро чувствовала себя здесь чужой. У каждого была своя задача, своя роль, свое место. У всех – кроме нее. Как была она лишней в своей прежней жизни, так и оставалась лишней в этой странной новой.

К вечеру начали подтягиваться зрители. Кристина наблюдала за ними, покупающими билеты и заполняющими «улицы» раскинутого циркового городка, словно морская вода во время прибоя. Они слушали аккордеонистку на полосатом шаре, терпеливо стояли в длинных очередях к аттракционам, шатрам и киоскам со сладостями, глазели на ходулистов и жонглеров, выигрывали призы в палатках с играми, улыбались, смеялись, теснились, шумели и радовались. И жили… И сердце щемило от тоски. Всего каких-то несколько дней назад Кристина сама была по ту сторону, стояла в такой же плотной многолюдной толпе, вот только не чувствовала себя частью ее. Она была так раздражена и зла на Кирюшу и на маму, которая заставила ее идти в цирк, на одноклассников, на жителей города и вообще на жизнь! Она смотрела на город на колесах, припаркованный на обочине, и воображала, какая у циркачей, должно быть, интересная, чудесная и свободная жизнь. Не то что у нее! А сейчас она – по ту самую сторону, где должна быть эта интересная, чудесная и свободная жизнь, да только нет в ней ничего такого уж чудесного.

А потом на арену вышла Графиня и громко объявила:

– Представление начинается!

И Кристина невольно затаила дух, приготовившись смотреть шоу еще раз. Только теперь не из зрительного зала, а из-за кулис.