Арена заблудших

Маленький язычок пламени робко моргнул, словно раздумывая, затухать ему или разгораться, а затем, почуяв, что земля щедро орошена горючей смесью, весело заблестел и потянулся вверх. А он пошел дальше вдоль задней стены, зажигая спички одну за другой и бросая их на землю. Он хотел, чтобы все случилось как можно быстрее – и чтобы у запертых в здании не было и шанса выбраться.

Напоследок он поджег несколько бутылок и забросил их на крышу.

Вот теперь – все.

Перейдя через дорогу на другую сторону улицы, он встал, на этот раз не скрываясь в тени, и с чувством глубокого удовлетворения наблюдал за тем, как огонь охватывает все стены, всю крышу и как здание превращается в один горящий факел. Время от времени он зажигал спичку и любовался крошечным огоньком до тех пор, пока тот не обжигал пальцы. Просто поразительно, как из такого маленького язычка может родиться такая буйная стихия.

Через некоторое время раздались звуки глухого стука в тяжелую металлическую дверь. Они звучали для него чудеснейшей музыкой, и он наслаждался каждым ударом. А когда звуки стихли, испытал досаду. Он понимал, что его жертвы скорее задохнутся в дыму, чем сгорят заживо, но все же жаль, что они не помучились как следует.

А огонь горел все ярче, искры разлетались по сторонам – и, приземляясь на соседние здания, не гасли.

Он напрягся. Этого он как-то не учел. Склад стоял отдельно, не примыкая к другим домам, и он думал, что пожар на них не перекинется. Но он упустил из виду то, что горючая смесь очень хорошо прилипает к поверхностям и искры могут разнести ее вокруг. А должен был! Не зря же эту смесь запретили на уровне международных конвенций!

Прошло совсем немного времени, и дома по обе стороны от склада занялись огнем. Он лихорадочно старался вспомнить, что в них находится. Кажется, в одном – какой-то офис, а в другом – мастерская. Точно не жилые дома. Значит, ночью там никого нет и никто не пострадает.

А если есть?

«Может, кто-нибудь уже вызвал пожарных?» – с тайной надеждой подумал он и напряг слух, пытаясь уловить, не доносится ли откуда-то издалека тревожный вой сирен.

Но все было тихо, да и сам он понимал, что вызвать пожарных здесь, в нежилом районе, без оживленных улиц, по которым днем и ночью ездили машины, некому – никто просто не видит огня.

Достав телефон, он набрал короткий номер службы спасения – и в последний момент заколебался. Он планировал эту ночь долго и тщательно, делая все возможное, чтобы на него никто не вышел, и светиться сейчас было бы крайне неразумно. Да, неразумно! Через этот звонок позже на него наверняка выйдут, спросят, что он делал в этой части города в такое время суток, – и все, дальше это только вопрос настойчивости следователей. И хотя он был готов заплатить цену за свою месть, все же хотелось бы этого по возможности избежать. Ведь он не совершал преступление, во всяком случае, не с точки зрения справедливости; он творил правосудие.

Но все же… если в соседних зданиях кто-то есть? Он хотел, чтобы расплату понесли только виновные. И, судя по тому, что в дверь изнутри уже давно никто не бился, они ее понесли. А невинных жертв ему не надо.

Палец замер над зеленой кнопкой вызова.

Нажимать? Или не нажимать?

Часть крыши склада с грохотом обрушилась, из-под нее вырвался мощный столп пламени. Огненный сгусток понесся прямо на него – стремительно и неумолимо, и, прежде чем он успел вскрикнуть от страха или даже зажмуриться, мир вокруг него поглотил огонь. Он горел, выжигая будущее и настоящее, он горел, уничтожая прошлое, и вскоре не осталось ничего, кроме этого огня…

А затем наконец взорвалась боль.

Он закричал и…

– Эй! Эй, Фьор!

Он сел, задыхаясь от ужаса, огляделся вокруг диким взглядом, ничего не узнавая, пока наконец не задержался на лице напротив. Встревоженный взгляд, знакомые черты, татуировка на бритой голове. Сознание ухватилось за эту татуировку как за спасательный круг.

Вит. Это его сосед по трейлеру Вит.

А он, выходит, тоже здесь. В трейлере. В цирке. В «Колизионе».

– Это ожоги? Дать болеутоляющее? – предложил Вит; в его голосе послышалось облегчение, когда он понял, что Фьор пришел в себя.

– Нет, – помотал головой фаерщик. – Все нормально. Просто плохой сон.

– Плохой сон – или кошмар? – тихо спросил Вит.

Фьор отвернулся в сторону и промолчал.

– Я думал, после того как с тобой поработала Графиня, ты от них избавился.

– Я тоже, – еле слышно ответил Фьор.

Кошмары не приходили к нему довольно долго. Достаточно долго для того, чтобы он сам поверил, что больше их не увидит.

Но сегодня они вернулись. Вместе с огнем.

* * *

Вокруг все снова были заняты делом – в основном отработкой своих номеров, и Кристина, неприкаянно слоняясь по лагерю, снова почувствовала себя лишней. Забавно: если верить циркачам, то из обычной жизни ее выкинуло как раз потому, что она была там лишней. Куда же ее выкинет, если она окажется лишней в цирке лишних людей?

Решив найти себе хоть какое-то занятие, Кристина пошла проведать Фьора.