Аргентинский архив №1

— Немедленно. У меня, практически, всё собрано. Выезжаем по готовности. Я не собираюсь ждать, когда эти американские ищейки вцепятся мне в загривок. Я сам мечтаю разорвать их в клочья и пустить по ветру над местной пампой.

Отто кивнул и вышел. А герр Лямке стал собирать в папку страницы дневника.

Буэнос-Айрес. 9 января 1951 года.

Иван сидел в сквере на Площади Мая, напротив Розового Дома, и ждал, когда освободится Хелен. Она выскочила к нему на секундочку, чмокнула в щёчку, сообщила, что соскучилась по нему и сразу же извинилась за то, что именно сегодняшнее утро у неё не задалось с самого начала, дел — невпроворот. В общем, придётся подождать… И вот теперь он ждал.

Котов недвусмысленно дал ему понять, что никаких отклонений от своего первоначального плана, названного с лёгкой руки Андрея, любителя шахмат, «дебютной идеей», он не потерпит, и потребовал именно сегодня обговорить с британкой все возможные варианты отъезда из столицы Аргентины.

Иван заранее приготовился к трудному разговору, он хорошо представлял себе, чего именно собирается потребовать, и какую ответную реакцию это может вызвать. Положение при «первой леди» Аргентины открывало для журналистки такие перспективы с точки зрения карьерного роста, что все его мутные намёки на некую опасность лично для неё, скорее всего никакого воздействия на Хелен не окажут. Иван это осознавал, и поэтому, с разрешения Котова, планировал в случае сложностей пустить в дело «тяжёлую артиллерию».

Прошло примерно полтора часа, когда парадные двери резиденции аргентинских Президентов распахнулись, и из них выпорхнула Хелен во всём своём очаровании. Она была настолько воздушна и элегантна, что даже строгое платье для официальных приёмов не могло нивелировать первое впечатление.

Иван подхватил букет алых роз, лежащий рядом с ним на скамейке, и шагнул ей навстречу.

— Вот, — он протянул ей розы, к своему немалому удивлению, отчего-то сильно смущаясь. — Наконец-то мы встретились…

Девушка приняла цветы безо всякого жеманства, погрузила лицо в аромат пышных бутонов, улыбнулась так, что у Ивана сердце вдруг зашлось в приступе тахикардии… Он хмыкнул, чтобы скрыть свои чувства, с наивозможнейшей элегантностью предложил ей локоть. Хелен взяла его под ручку, защебетала на ушко:

— Дорогой Хосе, с вашей стороны неприлично так надолго оставлять девушку в одиночестве. Я одна, в чужом городе… Тем более, что вы вели себя со мной вполне определённым образом, делали некие авансы… Что люди подумают обо мне, в той же школе танца, к примеру?

Она лукаво прищурилась, затем рассмеялась.

— Да ладно, не берите в голову, я всё понимаю… С приездом этого вашего приятеля, сеньора Ортеги, у вас, смотрю, прямо жизнь стала ключом бить! Есть перспективы с работой?

Иван выдохнул про себя, разговор сам собой сошёл со скользкой темы межличностных отношений в нужную колею. Как, впрочем, и предсказывал накануне Котов, прекрасно знакомый со всеми нюансами человеческой психологии. Правда, тот же Котов со вполне ощутимой долей скептицизма отзывался о женской логике и вполне допускал самые разные варианты развития диалога с Хелен. Он энергично закивал и начал с воодушевлением:

— О, да… Мы ездили к одному его знакомому, в предместья столицы, у него там большое ранчо. В ближайшее время мы переберёмся туда. Точнее, отправится Генрих, он накануне уговорил даже поехать с собой Габи…

— Даже так? — развеселилась Хелен. — Ай, да Габриэла, ай да тихоня! Как ловко всё обстряпала! Подцепила на раз такого парня! Этот твой Штраубе — замечательный юноша… Кстати, всё никак не вспомню, как вы с ним познакомились?

— Так это и неудивительно: я ни разу об этом не рассказывал, — осторожно начал Иван. — Мы с ним вместе приплыли из Лиссабона, познакомились ещё в порту, потом делили во время перехода через Атлантику, одну каюту. Так и сошлись.

— Интересно: он — немец, ты — испанец… Что между вами общего?

— Не знаю, — почему-то совершенно искренне произнёс Скиф. Он вдруг увидел их с Андреем со стороны. Он — москвич, сын профессора, баловень судьбы, перед которым были открыты возможности дальнейшего трудоустройства после окончания ВУЗа во всём многообразии. И Андрюшка, приехавший с далёкого седого Урала, живший в общаге, даже после своего престижного института вряд ли могущий надеяться на сколько-нибудь престижное место в передовых научно-исследовательских институтах страны.

Между ними изначально лежала бездонная социальная пропасть несмотря на политику государства, декларирующую всеобщее равенство. И только появление майора не просто уравняло их шансы, но и сблизило настолько, что теперь каждый даже из них даже и подумать не мог сделать что-то, не посоветовавшись с товарищем. И за ними стояла огромная страна, Родина-мать, готовая при случае вступиться за своих детей.

— Он — отличный парень и верный товарищ… Мы с ним, как Смок и Малыш у Джека Лондона, как Шерлок Холмс и доктор Ватсон… Ну, не знаю, как Дон Кихот и Санчо Панса…

Хелен расхохоталась.

— Особенно умиляет последняя аллюзия… И кто же из вас Дон? Ты, конечно?