Аргентинский архив №1

Иван тоже рассмеялся:

— Вот не поверишь: всё зависит от ситуации.

— А я думала, что у немцев всё по расписанию. Скажем, по чётным дням он Дон Кихот, а по нечётным — Санчо.

— Ну, что ты, что ты… Не всё так запущено. У нас полное равноправие. Так что может случиться, что ты окажешься как-нибудь лицом к лицу сразу с двумя борцами с ветряными мельницами.

— Ну, это уже перебор! Когда-то Испании и одного Кихота хватило сполна.

— Согласен. Кстати, всё хочу спросить, да, как-то, к слову не приходилось: почему президентский Дворец розового цвета? Да и название, Каса Росада, Розовый Дом…

Хелен рассмеялась:

— А чем тебе не нравится?

— Ну, не мужественно как-то, — смутился Иван. Хелен призадумалась на секунду. Потом пояснила:

— Знаешь, здесь существуют две версии. По первой, в раствор для штукатурки замешивали кровь быков, чтобы она была более устойчивой. Во втором варианте, дворец розовый от крови, пролитой борцами за независимость Аргентины. Выбирай, который тебе больше нравится.

Иван покачал головой:

— Вот не поверишь: оба хороши. И таки да, ты права: в любом варианте этот цвет вполне мужественен. Аргентина не перестаёт меня удивлять.

— То ли ещё будет, — на полном серьёзе кивнула Хелен. — Так куда ты сегодня меня поведёшь? Если я не ошибаюсь, это наше первое настоящее свидание?

Иван удивился:

— И что ты имеешь в виду под понятием «настоящее»?

— Как — что имею в виду? Цветы, прогулка… До этого мы всё больше в компании встречались или на занятиях в студии танго.

— Слушай, действительно! Я как-то об этом не подумал… Так где посидим? Хелен, послушай, я здесь — новичок. И полагаюсь на твой вкус…

Хелен хитро прищурилась:

— А не боишься, что мой вкус обойдётся тебе в весьма звонкую монету?

— Нет, — рассмеялся Иван. — У тебя не получится меня разорить.

Он не лгал, Котов действительно накануне снабдил их достаточной суммой в местной валюте и порекомендовал не «жлобиться», сейчас важен был результат. А на вопрос, не вызовет ли подозрения их столь явная финансовая состоятельность, ведь они, как-никак, иммигранты, сеньор Ортега философски заметил: «Что поделаешь, последствия Мировой войны… Сейчас идёт финансовый передел мира. Рушатся и возникают из ниоткуда громадные состояния. Кому какое дело для этих, в сущности, копеек, у никому не нужных беженцев?». Но Хелен всё-таки задала этот вопрос…

— И что, у иммигрантов теперь столь достойное пособие?

— Отнюдь, — парировал Иван. — Просто мы с Генрихом изначально ехали сюда не с пустыми руками. Мы представляли, что нас ждёт, и подготовились к этому. Так что всё в полном порядке у нас с деньгами.

— Тогда пойдём в «El Grito de Gallo[67]», там за умеренные деньги можно получить вполне приличную курицу, запечённую с курагой. Замечательное блюдо, рекомендую.

— Доверяюсь твоему вкуса, — склонил голову Скиф. Он отпустил руку Хелен и шагнул на мостовую. — Такси! Такси!

Накануне вечером Андрей вернулся с прогулки в слегка приподнятом настроении. Не говоря ни слова, он, улыбаясь каким-то своим мыслям, сразу прошёл в душ, а потом заперся в спальне и не показывался до возвращения Котова. Вышел он только к общему ужину, когда майор раскладывал по тарелкам принесённую с собой пасту с пармезаном и жареным луком, купленную в итальянской закусочной на углу, в двух шагах от их дома.

Усевшись на своё место, он тщательно протёр вилку салфеткой, которую после положил на колени, некоторое время сидел молча, только губы слегка шевелились в темп произносимым словам молитвы.

Иван удивился: уж в чём — в чём, но в набожности его челябинского приятеля было сложно заподозрить: Андрей, будучи потенциальным физиком-ядерщиком, и, следовательно, материалистом до мозга костей, неоднократно заявлял, что он атеист. Правда, зачем-то добавлял «крещёный».

Котов тоже следил с интересом за манипуляциями подопечного, а когда тот с усердием принялся за пасту, поинтересовался:

— А что, в ресторане плохо готовят?

Андрей на секунду оторвался от тарелки, чтобы бросить короткое:

— А мы по пляжу гуляли…

— И до чего догулялись? — сдержанно задал следующий вопрос Котов. Андрей неопределённо повертел над головой рукой. — И что сей жест должен означать?

Андрей оторвался, наконец, от тарелки и, сглотнув, выговорил:

— Главное, что она согласилась ехать со мной; мне здесь, говорит, делать нечего, полный, мол, тупик. А там, глядишь, и работа денежная подвалит. В общем, порядок. Договорились встретиться завтра и обсудить, когда будем готовиться к отъезду.

— Вот и ладушки, — потёр с облегчением ладони Котов. — Надо сказать, товарищи, что нам основательно повезло. В чужой стране, без связи и прикрытия вы сумели превосходно адаптироваться, а, учитывая дефицит времени, это было самым важным. Теперь осталось Скифу решить вопрос с британкой, и можно считать дебют полностью разыгранным. Я постараюсь найти немцев через полицию и тот след, который остался от Кроуфорда, фотографа. А заодно и его квартиру обыщу…

— Её уже наверняка обшмонала полиция, вряд ли там осталось что-то, достойное внимания.