Аргиш

Захлестнуло валом, глотнул воды, закашлялся.

Ещё вал. Снова водой залепило рот, потерял темп, старался поднять голову как можно выше над водой, глотнуть воздуха.

Несло быстро. Но уже был на краю стремнины.

Ещё немного, ну!

Вырвался, проскочил, ослабила река хватку, выпустила.

И уже старался выгребать против течения.

Нащупал ногами каменистое дно. Не удержался – сбило потоком. Поплыл снова. Чуть-чуть осталось.

Встал. Вода по пояс. Переплыл!

Пошёл к берегу, потянул за собой верёвку. И даже не очень холодно, вот только ноги…

Верёвки хватило впритык. Только вступил на сухой берег – натянулась, не пускает. Оглянулся – Вера машет руками.

Присел на корточки, сжался калачиком – казалось, так теплее.

На другом берегу Вера, подобрав до пояса сокуй, стоя по колено в воде, обвязывала верёвкой стволы.

Только бы выдержала, не порвалась. Петля соскользнуть не должна, там сучья. Только бы она узел хорошо завязала.

Холодно! Очень холодно. Затрясло. Сидел на корточках, содрогаясь всем телом, ждал.

Разделась. Маленькая. Трусы чёрные, и всё. Машет ему руками.

Встал, перекинул верёвку через плечи, нащупал ногой удобный камень – упор – примерился, как удерживать будет. Выбрал слабину.

Повисла верёвка над потоком, раскачивается, капли падают.

Махнул рукой – давай!

Зашла в воду, согнулась, обхватила ствол, приподнять пытается, сдвинуть – даже отсюда видно, как старается – а они ни в какую. Цепляются сучьями за дно.

Распрямилась, смотрит в его сторону, отдыхает.

Не знал, как помочь.

Она должна их сдвинуть.

– Пробуй ещё раз! – закричал, хотя знал, что вряд ли услышит за шумом реки.

Я же могу верёвкой тянуть!

Развернулся спиной к реке. Навалился. Врезалась верёвка в кожу. Упёрся ногами, тянет.

Дала слабину, чуть не упал.

Обернулся. Сдвинулись стволы, пошли медленно по потоку. Голова Веры в воде мелькнула и скрылась за наваленными ветками. И его потянуло, почувствовал, что не удерживает!

Отступал по камням к воде.

Страшно стало – дальше что? Так и будет тянуть… до самой воды? А потом? Верёвку бросить?

Уже в воду вошёл. Не удержу!

Споткнулся о здоровенный валун. Сел в воду. Упёрся обеими ногами, отклонился, почти весь в воде лежит. Кажется, что верёвка сейчас надвое спину разрежет.

Удерживаю! Могу!

Стволы вынесло на середину стремнины, ходят вверх-вниз на волне, захлёстывают валы. Остановились – ни туда ни сюда.

Вера захлёбывалась. Сначала держалась за ствол, но, когда вынесло на стремнину, вода стала перехлёстывать через него, окатывала, не позволяла вздохнуть. Чтобы дышать, старалась подтянуться, приподнять голову выше. Не получалось. Захлёбывалась, теряла силы.

Рядом сук – толстый. Отпустила ствол, уцепилась за сук – сразу стало легче. Вода перекатывала через ствол, а сук был чуть в стороне – с головой не заливало. Холода не чувствовала, и страха не было. И не зависело от неё ничего. Только держаться и не отпускать.

Накатил очередной вал, подбил снизу стволы, приподнял и – медленно покатились они, как с пологой горки, со стремнины в сторону берега. Съехали! Встали на спокойной воде, но к берегу идти не желают – замерли.

Почувствовал Вадим – держит! Никуда они теперь не денутся. Только бы верёвка не оборвалась.

Сел, ногами в камень упёрся. Выдохнул. Попытался разглядеть Веру – не видно.

Нет! Вон голова в воде мелькнула.

Попробовал встать. Получилось. Не так сильно и тянет.

Повернулся спиной к реке, навалился всем телом и потащил. Медленно, шаг за шагом. Ног не чувствовал совсем – это и хорошо – не важно, как на камни наступаешь – не больно. Тащил, тащил…

Вдруг пошло легко – один шаг, другой. Обернулся.

Стволы, ощетинившись ветками, уже совсем возле отмели. Вера встала на ноги – по пояс в воде – пихает их, помогает ему подогнать к берегу.

Ещё чуть-чуть. Два метра, три. Всё! Встали. Тянет, а сдвинуть не может.

Бросил верёвку. Опустился на землю. Сидел, дрожал от холода и глупо улыбался – смотри-ка, перебрались. Получилось!

Вера отвязывала вещи, носила на берег. Спешила.

Вадим, оскальзываясь на камнях, подошёл – ноги не слушались.

– Ну вот видишь? Всё получилось!

– В-в-верёвку отрежь. Но-о-ож в мешке, сверху, – трясёт от холода так, что говорить не может.

Смотреть на неё страшно. Лицо белое, застывшее, словно мелом измазано, показалось, что даже глаза побелели. И только губы чёрно-фиолетовые шевелятся.

– Спихни в реку. По одному.

Перетаскивал на берег сучья. Кромсал ножом верёвки. Матерясь отпихивал стволы. В голове металось – надо скорее на берег! Одеться!

Всё опять мгновенно поменялось. Правила игры поменялись. Ещё пять минут назад холод был второстепенным. Надо было тянуть, тащить, не отпускать. Сейчас про это забыли, переправа стремительно становилась прошлым. Навалилось настоящее – холод! И ни о чём другом думать было невозможно.

Вера стояла голая на валуне и выжимала трусы. Вокруг разбросаны вещи.

Проходя мимо, где-то на краю сознания, отметилось – какая белая… только треугольник чёрный между ног… не стесняется – но не тронуло, не вызвало никаких эмоций.