Аргиш

А Колька? Он знал, что его пытаются убить, но не представлял за что? Вот он – как? Ему – каково было?

С другой стороны, в природе всё так и устроено – смерть беспричинна и неожиданна.

Ползёт муравей по руке. Ползёт и ползёт – надо ему ползти.

Мне щекотно – пальцем раздавил. Не стало муравья. Совсем не стало. Смерть!

Вот и отец так же… Жил себе, жил… И дальше жить собирался. Вдруг – раз, кто-то пальцем! Он и подумать, понять ничего не успел. Смерть!

Или Колька…

Ползёт всё тот же муравей – щекотно коже – я его – раз, пальцем, – промахнулся. Почувствовал муравей опасность, побежал, спрятаться хочет. Не понимает ведь, откуда исходит опасность – просто чувствует. Эта опасность выше его понимания, это судьба, рок. И вроде, кажется, убежал, спрятался. Вдруг палец сверху – на! Смерть!

За что? Почему? Не дано муравью понять.

И в этой неожиданности смерти, в непредсказуемости и раскрывается её величие. Это Смерть в чистом виде, обрывающая короткое существование внутри природы. С ней нельзя бороться, нельзя понять. Да, даже знать нельзя, что она есть – ведь не знает муравей, что умрёт.

Но человек же существо разумное. И что бы там ни говорили, каждый мнит себя хоть немножко, но Богом – всё смогу, всё понимаю, жить буду. А тут – Смерть! Сминает всё на своём пути, перечёркивает. Нет ей дела до человеческих амбиций. Как с ней бороться?

Принизить её величие!

Как? Да просто. Надо понять причину смерти. Это становится главным. Отчего умер? – первый вопрос, который звучит после известия о том, что кто-то шагнул в мир иной.

Ну да… Рак, инсульт, инфаркт – это понятно. Если правильно лечить, то, может, и не случилось бы этой трагедии. Компромисс найден – смерть понятна и почти предсказуема. Больше того, с ней даже бороться можно.

А все эти боевики и детективы? Смерть настигает подлеца или героя, но он знает, отчего или за что умирает. И опять, здесь смерть становится понятной и близкой. Успокаиваем себя мнимым знанием.

На самом деле смерть непредсказуема и безразлична к живому. Она просто случается с каждым – вот и всё.

Все мы муравьи – ползаем, раздражая, по руке Бога, Судьбы, Рока, как хочешь Это назови… Все будем раздавлены.

Грибы превратились в какое-то преследующее его наваждение.

Поляна, усеянная грибами. Ползающая на коленях Вера.

Самому собирать сил уже не хватало. Да и желания не было. Давила апатия, безразличие к происходящему. Просто садился посреди поляны, подгребал те, что поближе, и ждал, когда она прекратит ползать и они пойдут дальше.

Костёр. Котелок со студнеобразной грибницей – без хлеба, без соли.

Запихивал в себя грибное месиво.

Казалось, грибы не задерживаются в желудке, не усваиваются – через полчаса – ноющая боль в животе, ближайшие кусты…

Перестали стесняться друг друга. Усталость и безразличие.

Остались только тела, которые выполняли простейшие функции. Раньше он страдал от внутреннего душевного неудобства, когда нужно было отойти – как сказать? – искал предлог. Теперь всё стало просто: «Подожди», – и Вера устало опускалась на землю – ждала. Он скрывался за ближайшими деревьями. Сил отойти подальше – не было.

И она – так же…

В лесу нет человеческих законов. Нет понятий добра, сострадания, совести. В лесу есть только цель – выжить! Всё подчинено этой цели. Плевать берёзе на ёлку, которая загибается возле её ствола от недостатка света. Плевать! Тянуть ветви ввысь, к солнцу, к свету – жить!

Плевать лосю, что рядом с ним ласка сожрала ящерку. Ласка – ничто для лося, и лось – ничто для ласки. Они существуют в разных измерениях – не опасны друг для друга – поэтому и не соприкасаются. Но цель у них общая – выжить!

Мы пришлые. Не можем перестроиться. Гибнем.

Поделом. Шагнул в другой мир – пойми и прими законы этого мира. Машет баба тебе рукой на берегу… Она тебе нужна? Нет? Вот и плыви дальше. Пускай сама выживает. И ты – выживай.

Смотрел ей в спину, как идёт.

Выход

Они продрались через заросли орешника и вышли на большую поляну, поросшую высокой травой, сквозь которую пытались пробиться редкие кустики розово-фиолетовых цветов. Такие поляны последнее время попадались всё чаще и чаще.

Реки не видно. Угадывается в низине, по левую руку.

Серое хмурое утро наполнено влагой. Обильная роса на траве. Вот-вот пойдёт дождь – мелкий и затяжной.

Не туман, а какая-то хмарь повисла в воздухе. Казалось, эти серые тучи опустились так низко, что касаются земли.

«Ну вот… Сейчас снова вымокнем по пояс», – мелькнуло в голове у Вадима, но не вызвало ни малейших эмоций. Уже привык быть мокрым, грязным и замёрзшим. Знал, что от него требуется лишь одно – идти, переставлять ноги, не падать. Она всё равно не даст полежать, отдохнуть. Уговорами, просьбами, криком – поднимет, заставит идти.

Самое сложное – встать утром. За ночь намёрзнешься до такой степени, что ощущаешь усталость во всём теле не от дневного перехода, а от бесконечного ночного холода, от выматывающей постоянной дрожи, что всю ночь сотрясала тело.